Фламинго Рассказ Соколова - Микитова

С особенным удовольствием переночевав в гостеприимном домике на берегу залива, ранним утром мы опять трогаемся в места птичьих зимовок. Постукивая мотором, маленький катер рассекает усеянную птицами зеркальную гладь залива. Здесь, вне границ запрета, напуганная местными охотниками птица держится осторожно. Завидев надвигающееся судно, далеко — вне выстрелов — снимаются с воды нахлестанные охотниками гуси и утки.
Дорогою нам удалось застрелить только несколько кашкалдаков-лысух, плававших в заливе. Откормившиеся птицы так разжирели (у местных охотников лысухи справедливо считаются самой вкусной птицей), что при приближении лодки им было трудно подняться с воды. Шлепая по воде крыльями, смешно вытянув шеи, неловко старались они взлететь. Раненная выстрелом птица на глазах наших мгновенно скрылась под водою. Мы долго кружили на месте, но так и не довелось нам больше ее увидеть. Охотники хорошо знают об удивительной способности некоторых диких уток укрываться от выстрелов под водою. По раненому нырку неопытный охотник иногда может выпустить несколько десятков зарядов. Раненая птица, нырнув, прячется в густых зарослях водорослей и, выставив над поверхностью воды клюв, остается охотнику невидимой. Исчезновение раненой лысухи на зеркальной глади широкого залива осталось для нас нерешенной загадкой. Трудно поверить фантастическому объяснению сопровождавшего нас местного охотника, уверявшего, что смертельно раненная лысуха, нырнув на морское дно, крепко держится клювом за землю и так умирает, предпочитая задохнуться, чем достаться в руки ранившему ее охотнику…
Путешественники и охотники, побывавшие в местах скопления птиц, хорошо знают, как легко и быстро привыкают в больших заповедниках птицы к человеку, охраняющему их безопасность. Наполнявшие залив птицы, казалось, хорошо знали невидимую черту запрета, и, стоило нам перевалить границу заповедника и спрятать ружья, птицы перестали бояться надвигавшейся на них лодки, спокойно напускали на верный выстрел.
Окруженные шумным птичьим миром, незаметно смыкавшимся за нами в живой, двигавшийся круг, въезжали мы в заповедник — в чудесное царство птичьих зимовок. Птицами были усеяны береговые отмели, туманившаяся гладь залива. Птицы всевозможных пород плавали и ныряли, расправив крылья, стайками и поодиночке проносились в воздухе над нашими головами. На темной поверхности залива виднелись белые островки. Это плавали лебеди, издали похожие на корабли с распущенными белыми парусами.
Огибая заросшие камышом берега, мы еще долго плыли серединою наполненного птицею широкого зеркального залива. Дождливое зимнее небо низко висело над камышами. Как бы обещая на завтра хорошую погоду, на горизонте алела узкая полоска зари.
— Посмотрите, это сидят на отмели фламинго! — разглядывая полоску мнимой «зари», сказал наш спутник.
Чтобы еще раз увидеть редкостных птиц, я попросил поближе направить наш маленький катер. Чем ближе подходили — яснее был виден большой розовый остров, издали показавшийся алой зарею. Несколько таких островов виднелось в туманившейся дали залива. На расстоянии полукилометра можно рассмотреть кормившихся на отмели больших розовых птиц. В бинокль были видны их белые шеи и карминно-красные ноги. Издали весь остров казался недвижным. Большие розовые птицы, казалось, застыли. Нам, охотникам, чудилось — вот сам собою исчезнет, как дивное видение, растает явившийся нам сказочный остров.
В сильный морской бинокль я видел отдельных птиц. Птицы иногда поворачивались, окунали головы в воду. Толстые клювы их были как бы надломаны. Расправляя красные крылья, казалось, они танцевали, и весь остров переливался пламенной алой зарею. (Название «фламинго», что по-русски значит «пламенный гусь», очень удачно определяет огненную окраску этих птиц.)
— На этом острове не менее двадцати тысяч птиц, — окинув опытным глазом весь розовый остров, определил количество птиц бывалый наш спутник.
Мы были шагах в трехстах от живого розового острова, когда, обеспокоенные приближением лодки, птицы зашевелились. Расправляя крылья, птицы взлетали одна за другою, выстраивались в длинную вереницу. Отражаясь в зеркальной глади залива, затейливо извиваясь, красная вереница исчезала за горизонтом, и нам казалось, что это разгорается в небе вечерняя алая заря.
Бесконечной лентой извивалась над заливом вереница чудесных птиц. Любуясь невиданной картиной, долго следили мы, как на глазах наших, точно видение, исчезает, тает в воздухе очарованный розовый остров.