Поиск

Маля Святочный рассказ Лидии Чарской

Тихая и ясная рождественская ночь… Когда-то, почти две тысячи лет тому назад, в такую же ночь родился в вифлеемской пещере Спаситель мира.

А сейчас, осторожно ступая по снегу своими рваными подметками, которые вот-вот грозят отвалиться каждую минуту, Маля думает о том маленьком Боженьке, который родился в эту ночь далеко-далеко, под синим и теплым вифлеемским небом. А сама все шагает да шагает вперед.

Маля — сирота и маленькая арфистка. У нее нет ничего, кроме ее золотой арфы, завещанной ей мамой, которую Маля помнит и любит, как самое дорогое в мире.

Мамина мама тоже была арфисткой и вместе с Малей ходила по дворам, играла и пела. Теперь же, когда мама умерла и лежит, зарытая под снежным сугробом, на далеком кладбище для бедных, Маля ходит с арфой по дворам одна, играет и поет добрым людям, а те ее награждают или мелкими деньгами, или краюшкой хлеба, или куском пирога в лучшем случае. Этими-то скудными подачками и существует Маля.

* * *

Сегодня она особенно хорошо играла и пела, эта маленькая, двенадцатилетняя Маля. Но сегодня почему-то добрые люди мало замечали бедную девочку в нищенском платье и стоптанных башмаках.

Сегодня все заняты приготовлением к празднику. Ведь завтра Рождество Христово. Сегодня канун его, сочельник. Маля знает это твердо, потому что покойная мама рассказывала ей много-много раз о крошечном Боженьке, родившемся в эту ночь.

И Маля не может без слез умиления вспомнить о Нем. Родился, пришел в мир для того, чтобы спасти людей, принять их грехи на себя и оправдать их перед Богом-Отцом! Добрый, дивный Боженька! Почему, однако, он позабыл ее, Малю, сегодня?

Положим, погода мягкая и теплая нынче, точно и не зима совсем; не чувствуется холода, несмотря на легкое, ветхое платьишко и куцую душегрейку, в которой ходит по улицам Маля. Но на то голод…

Боже Великий, как она голодна сегодня. Как ей хочется кушать, бедняжке! С утра не было маковой росинки во рту у девочки.

Вчера с вечера поужинала только коркой сухого хлеба, и теперь жестокий голод дает себя чувствовать, как никогда. Бедная Маля! Бедная малютка!

Сколько раз пробовала она заходить во дворы сегодня и начинала петь тонким детским голоском, аккомпанируя себе на арфе. Но никто не слушает ее. Никто не хочет слушать! Все заняты своим делом, все спешат, суетятся, готовятся к завтрашнему празднику… Не до Мали нынче всем этим людям… Не до ее пения и игры на арфе. Куда уж тут!

* * *

Голод дает себя чувствовать все сильнее и сильнее. Голова Мали начинает кружиться от слабости. В ушах закипает звон. Тяжелеют ноги. Едва передвигая их, тащится ослабевшая девочка, волоча за собою свою тяжелую арфу. Еще несколько шагов — и она не выдержит, упадет на холодный снег, обессиленная, голодная, чуть живая…

Внезапно глаза Мали поднимаются к небу. Среди миллиона звезд, усеявших его, одна самая яркая и большая звезда глядит на нее светло и радостно, мигая, прямо вниз на нее глядит, Малю.

— Звездочка, милая, хорошая звездочка, — шепчет арфистка, — ты знаешь, где находится сейчас Младенец-Боженька. Отведи к нему туда бедную Малю. Она голодна и устала. Она не может бродить больше по улицам. Ты знаешь, милая звездочка, куда меня нужно отвести!

А голова девочки кружится все больше, все сильнее от голода и усталости. И сильнее звон у нее в ушах и мучительно подгибаются усталые ноги…

* * *

Что это?

Улыбается звездочка, кивает с небес и протягивает лучи свои Мале. Потом скользит, опускается вниз… Вот она ниже, еще ниже… Вот остановилась чуть повыше головы Мали, перед лицом девочки и как будто манит ее к себе.

— Идем, Маля, идем! — точно слышит маленькая арфистка ее призывный голос. И скользят неверно вперед измученные, усталые Малины ноги. Идут обе… Одна продвигается вперед — это звездочка. Маленькая арфистка немного позади, за нею Маля двигается словно во сне… В каком-то полузабытье шагает девочка.

Вот незнакомый дом перед нею. Широко раскрыты настежь двери. Устланная коврами широкая лестница и огромная полутемная зала… Кто-то движется в ней, шумит стульями, шепчется чуть слышно. И вдруг все исчезает из глаз Мали! И зала, и люди, двигающиеся в темноте… Все исчезло, кроме путеводной звездочки перед глазами арфистки. Маля смотрит и не верит глазам своим…

Перед нею вифлеемская пещера… С просветленным, радостным лицом склонилась молодая прекрасная Богоматерь над яслями, в которых лежит крошечный Младенец. И старец Иосиф тут же: стоит и любуется Божественным Дитятей… А кругом них теснятся ангелы, белокурые и темноволосые, с детскими милыми личиками, и все они поют хором радостную и мелодичную песнь.

Эта песнь показалась до того красивой Мале, что руки ее сами собой коснулись струн золотой арфы и она заиграла чудесную мелодию, аккомпанируя маленьким ангелочкам. Потом незаметно стала сама вторить им своим тоненьким звонким голосом, запела, обратившись лицом к Божественному Младенцу, лежащему в яслях. И песнь ее звучала, как молитва, И струны арфы вторили ей.

Маля просила маленького Боженьку, чтобы Он призрел ее, не дал бы ей погибнуть. Она голодна и одинока, бедная маленькая Маля, и жизнь ее со смерти мамы также одинока и грустна!

Голосок девочки звенит и переливается, и золотые струны арфы звенят и переливаются вместе с ним.

И крупные слезинки выкатились из глаз Мали и повисли на ее длинных ресничках.

Потом все исчезло как-то сразу…

И вифлеемская пещера, и ясли с Божественным Младенцем, и Богоматерь, и ангелочки.

Точно какой-то занавес задернулся перед глазами Мали, и в зале стало сразу светло.

Зала была полна народу, взрослыми и детьми всех возрастов, одетых одинаково в серые платья и пестрые передники. Детей было много-много, гораздо больше, нежели взрослых! Но что это были за дети, Маля не знала.

* * *

Когда Маля очнулась и пришла в себя от охватившего ее изумления, она увидела нарядную гостиную с пылающим камином, красивую молодую даму и мальчика, приблизительно одного с нею, Малею, возраста, с сочувствием и лаской глядевших на нее.

Смутно помнит, как во сне, Маля, что красивая дама привела ее сюда из большой залы, усадила на стуле и попросила сыграть ей что-нибудь на арфе. И Маля играла и пела, а красивая дама и мальчик слушали ее с большим вниманием и улыбались ей сочувственной, доброй улыбкой.

— Хорошо, девочка, хорошо! — кивая головою, говорила ей дама, — ты прекрасно играешь, и у тебя премиленький голосок.

Ты останешься с нами, будешь учиться играть и петь серьезно, и в то же время проходить и другие науки. А теперь пойдем в столовую. Я велю накормить тебя и переодеть. Ты, вероятно, голодна?

Но нет, Маля уже не чувствовала голода. Ей хотелось еще и еще повидать маленького Боженьку в яслях, и она робко заикнулась об этом красивой даме.

— Теперь живые картины уже кончились, моя девочка, — ласково отвечала ей та и погладила по головке маленькую арфистку, — теперь приютские детки будут разбирать елку и смотреть волшебный фонарь.

Так вот что это было! Живая картина в честь Рождества Христова!.. Живая картина в детском приюте!

А она, Маля, приняла Младенца, лежащего в яслях, за Живого Боженьку Христа!..

И все-таки она счастлива, Маля! С того рождественского сочельника ей не надо ходить по дворам, как раньше. Ее приняли в приют (красивая дама, приласкавшая ее, оказалась главною попечительницею приюта). Маля теперь ведет новую, довольную и счастливую жизнь. Работая наравне с девочками, воспитанницами приюта, она в свободные часы под руководством учительницы занимается уроками пения и игры на арфе.

У нее большие способности к музыке, и попечительница обещала девочке заняться ее карьерой и поместить ее в одну из лучших музыкальных школ.

И звездочка Малиного счастья разгорается с того памятного сочельника все ярче и ярче с каждым днем.