Шторм у дальних берегов - Пират - Вальтер Скотт
«Пират» вышел из печати в самом конце 1821 года. Со времен «Робинзона Крузо» не было произведения, посвященного морским приключениям, которое бы вызвало такое же большое внимание. Парадоксальность успеха этого романа, считающегося «морским» («Пират» стоит у истоков всей последующей «морской» литературы), заключается в том, что по сюжету почти все его действие развертывается на суше.
Такой подход к материалу, когда один из главных героев, моряк, описывается в сухопутных обстоятельствах, обнаруживает исключительный писательский профессионализм Вальтера Скотта: писатель погрузился в морскую стихию ровно настолько, насколько ему позволял его собственный жизненный опыт, а в море автор «Пирата» бывал чрезвычайно редко и только в качестве пассажира.
Как рассказывал Вальтер Скотт, летом 1814 года ему предложили совершить инспекционную морскую поездку на Шетлендские и Оркнейские острова — самые северные владения Шотландии с целью осмотра маяков. Сопровождал Скотта в этом плавании строитель маяков, инженер Роберт Стивенсон, дед другого знаменитого английского писателя-шотландца Роберта Луиса Стивенсона. Было это вскоре после того, как прошумел на весь читающий мир успех первого романа Вальтера Скотта «Уэверли». Однако трудно сказать, насколько команда и пассажиры яхты, на которой был Вальтер Скотт, сознавали, что среди них находится новая литературная знаменитость. Формально Вальтер Скотт оставался Великим Неизвестным не только в то время, но и позднее: все первые издания его романов были анонимными. До конца 1820-х годов положение оставалось двойственным: в печати шли обсуждения, кто же такой Великий Неизвестный, а между тем двери дома Вальтера Скотта в Аббатсфорде не закрывались от наплыва многочисленных посетителей.
Желая избавиться от гостей, чтобы выполнить свои обязательства перед издателем, Вальтер Скотт на время летом 1821 года переехал из своего имения на соседнюю небольшую ферму, где жили его дочь с зятем, Джоном Локхартом, будущим биографом знаменитого писателя. Там у них, как повествует Локхарт, Вальтер Скотт и работал над «Пиратом», давая им время от времени прочесть новые главы. Еще одним из первых читателей романа являлся Вильям Эрскин, литературный критик и юрист, друг писателя, его мнение было важно Вальтеру Скотту вдвойне — и с литературной стороны, и с юридической, поскольку Эрскин являлся шерифом тех дальних островов.
Шетлендские острова — это архипелаг, включающий более ста островов, из которых многие остаются необитаемыми. Оркнейские острова — архипелаг из семидесяти островов, из которых только двадцать обитаемы. Суровый, ветреный край. Нет точки на этих землях, которая бы находилась от моря на расстоянии больше трех миль. Берега изрезаны бухтами, фьордами. Подход к островам и проход между ними труден и опасен, особенно в штормовую погоду.
Коренным населением тех отдаленных мест являлось исчезнувшее племя пиктов, которых частью уничтожили, частью ассимилировали сначала норвежцы, а затем — шотландцы. Шотландии эти острова достались в качестве приданого, которое в XV веке было дано за датской принцессой, вышедшей замуж за шотландского короля. Острова служили залогом, а приданое предполагалось получить деньгами, но поскольку денег шотландцы так и не увидели, они стали считать эти острова своими и заселяли их.
В 1725 году на острове Эдай в Оркнейском архипелаге был схвачен, а затем, как водится, повешен пират Джон Гоу — факт, известный Вальтеру Скотту и послуживший ему основой сюжета для «пиратского» романа, время действия которого Вальтер Скотт перенес на конец XVII столетия.
В романе капитан Кливленд, потерпевший крушение у далеких северных островов, поначалу говорит, что его судно было каперским. По морской номенклатуре это означает, что корабль Кливленда должен был не грабить, а охранять другие суда. Но обычно получалось так, что моряки, вышедшие в открытые воды и имевшие при себе королевский патент на охрану судов, входили во вкус и начинали те же суда захватывать, не разбирая, где свои, а где чужие. Из таких «охранников», которые были опаснее для охраняемых, чем прямые враги, и формировались пираты. В истории Англии, морской державы, пираты, поэтически называемые «морскими соколами», сыграли очень важную роль. Они потеснили на морях основных соперников англичан — испанцев; первооткрывателями многих земель, вошедших в состав Британской империи, являлись те же пираты, не говоря уже о том, что «морские соколы» избороздили и соответственно изучили все океаны. Вот почему в биографии одного из выдающихся «джентльменов удачи», того самого, с которым плавал Александр Селькирк (прообраз Робинзона Крузо), так и значится — морской разбойник и гидрограф. Собственно, Клемент Кливленд испытал на себе судьбу Селькирка: и он тоже был однажды высажен на необитаемый остров…
Немалую прибыль каперы, они же зачастую пираты, приносили своим пайщикам, которые никуда не плавали, а только вкладывали денежки в оснастку корабля и сидели дома, поджидая выручки (в таких авантюрах — правда, безуспешно — участвовал и сам создатель «Робинзона Крузо» Дефо). Процветавшая Тихоокеанская компания, одна из самых известных торговых фирм, была фактически гигантской грабиловкой, средства которой поставлялись все из того же — пиратского — источника: толстосумы лондонского Сити вкладывали в морские предприятия свои средства, а «джентльмены удачи» шли в море и возвращались с прибылью. Если же их ловили и доставляли уже силой в тот же Лондон, то их спешили повесить, чтобы они не разгласили своих связей — не скомпрометировали сухопутных компаньонов. Такова была участь едва ли не самого знаменитого пирата Кидда, которого казнили, в сущности, не за то, что он грабил, а за то, что награбил недостаточно много и не мог рассчитаться со своими влиятельными патронами. Ловили и судили пиратов лишь время от времени — для примера и острастки, а так на их дела большей частью, начиная с правительства, смотрели сквозь пальцы. «Ведь если всех пиратов переловить, то и торговля прекратится», — так рассуждал Дефо, составивший жизнеописания наиболее известных «морских соколов». Наряду с отъемом крестьянских земель морской промысел, объединявший респектабельных предпринимателей и отпетых бандитов, служил одним из основных источников преуспеяния. Зачем, в сущности, современники Дефо уходили в море? Чтобы вернуться «другими людьми». А что это означает? С тугим кошельком. Откуда же пополнялось там, на водах, содержимое этого кошелька? То-то и оно! «За ветер добычи, за ветер удачи, чтобы зажили мы веселей и богаче» — так поют пираты в стивенсоновском «Острове сокровищ».
Конечно, у Вальтера Скотта пират поет по-другому и вообще он представлен в романтическом ореоле, как таинственная и привлекательная личность: читателей «Пирата» не посвящают в грязные и даже чудовищные подробности морского ремесла, хотя Вальтер Скотт, разумеется, читал и Дефо, и Тобиаса Смолетта, другого знаменитого английского писателя, писавшего о моряках: как раз в пору работы над «Пиратом» Вальтер Скотт редактировал сочинения Смолетта и составлял его биографию.
Из исторических событий в романе упоминается восстание, которому Вальтер Скотт еще раньше посвятил целый роман «Легенда о Монтрозе»: в гражданской войне, явившейся началом английской революции, граф Монтроз выступил в поддержку короля, а силы для своего войска он набирал в том числе среди обитателей отдаленных островов. То была своего рода шотландская Вандея. Упомянув этот эпизод, о котором, как обо всех исторических моментах такого рода, хранится прочная народная молва, Вальтер Скотт, однако, не стал развивать этого мотива, не сделал его компонентом сюжета.
Главный конфликт в романе возникает из-за того, что в маленький, замкнутый, особый местный мир (как говорит один из персонажей) вторгается человек со стороны. В этом отношении «Пират» тоже начинает собой целый ряд произведений, в центре которых — пришелец, нарушающий местный уклад жизни.
Но прежде всего «Пират», как уже сказано, начал, или, точнее, обновил, тот род литературы, который обычно связывался еще с «Робинзоном Крузо», — морские приключения. Вальтер Скотт как бы «обманул» ожидания читателей, пообещав им по названию морскую историю и в то же время «продержав» большей частью на суше, — именно этот факт побудил американца Джеймса Фенимора Купера, настоящего моряка, написать свой роман, в котором бы морская стихия, подробности морской жизни и даже прямо корабельной службы заняли бы гораздо большее место. Так в 1823 году появился куперовский «Лоцман» (соперничество было обозначено и самим заглавием куперовского романа: у Вальтера Скотта «Пират», у Купера — буквально — «Пилот»).
Позднее о «Пирате» писал Стивенсон, создатель «Острова сокровищ». В отношении к Вальтеру Скотту Стивенсон испытывал совершенно особые чувства: для него это был знаменитейший из шотландцев (а Стивенсон сам отличался шотландским патриотизмом); это был автор, писавший об его отдаленных предках, о вождях старинных кланов; это был, наконец, знакомый его деда. Владетель Аббатсфорда представлялся Стивенсону, как и Куперу, не только образцом, но и объектом для творческой полемики. Не посягая на соревнование с великим предшественником, Стивенсон все же хотел вписать свои страницы в историческую прозу, страницы, отделанные, может быть, тоньше и точнее, чем это удавалось Великому Неизвестному. Однако Стивенсон неизменно подчеркивал несравненную выразительность Вальтера Скотта — такую силу, что заставляла читателей забывать и о стилистической тяжеловесности, и о композиционной рыхлости. В статье «Сплетни о приключенческом романе» Стивенсон так и говорит, что истинный приключенческий роман ошеломляет читателя, основным же источником такого впечатления являются, по Стивенсону, не какие-нибудь, пусть глубокие, рассуждения, даже не обрисовка характеров, а яркость эпизодов, неожиданность ситуаций. В качестве примера он приводил «Пирата», прежде всего, конечно, появление капитана Кливленда — «с пятнами крови на руках и испанскими словами на устах», как выразился Стивенсон (эта статья вошла в сборник Стивенсона «Памятки и портреты», 1887).
На русском языке «Пират» впервые появился в 1829 г.
Д.М.Урнов