XXXII. Торжественный договор - Сигнал бедствия - Майн Рид

В тот день, когда английский фрегат покинул гавань Сан-Франциско, Рафаэль Рокас сидел в своей хижине и вел беседу с тремя людьми, по виду сильно отличавшимися от него. На нем была парусиновая куртка, толстые сапоги и шапка из тюленьей кожи. На его собеседниках — тонкого сукна плащи, штаны и бархатные куртки с позументами и блестящими пуговицами. Тем не менее, во время разговора этот полурыбак-полуконтрабандист держал себя с большим достоинством. Гостями были Кальдерон, Лара и дон Мануэль Диас, известный своими боевыми петухами. Они сняли плащи и уселись вокруг единственного в хижине столика.
— Хотите ли вы разбогатеть, господа? — начал Лара.
Ему ответили с хохотом:
— Черт возьми, конечно, хотим!
— А что, по-вашему, называется богатством? — полюбопытствовал Диас.
— Тысяч шестьдесят долларов, — ответил креол.
— Имей я столько, — сказал Рокас, — я бы тотчас распрощался с тюленьей ловлей.
— А я перестал бы смотреть на петушиные бои как на средство к существованию, — сказал Диас. — Так, для забавы, пожалуй. Я сделался бы помещиком и скотоводом, не хуже приятеля Кальдерона, которому его стада приносят такой большой доход.
Все опять засмеялись. Они знали, что у Кальдерона уже давным-давно нет ничего.
— Каждому из вас, — сказал Лара, — я обещаю упомянутую сумму, если вы согласитесь принять участие в одном маленьком предприятии.
— Я готов на все за шестьдесят тысяч долларов, — объявил Диас.
Ловец тюленей просто кивает головой. Он знает все до мельчайших подробностей, так как является инициатором всего дела.
— В чем же дело, дон Франциско? — спрашивает дон Диас. — Может быть, вы открыли золотую жилу?
— Именно золотую жилу. Настоящий клад, причем золото уже в готовом виде и уложено так, что можно перевезти его, куда угодно.
— Это приятно слышать, — отозвался дон Диас.
— Еще бы! — поддержал Рокас, притворяясь удивленным.
— Да, так приятно, — добавил Диас, — что возникают сомнения.
— Тут нет ничего преувеличенного. К золоту надо только подойти, чтобы его взять.
— Так вот оно, в чем дело, — недоверчиво сказал Диас.
— А что вы думали? Не вообразили ли вы, что можно взять шестьдесят тысяч, и руки не протянув?
— О! Я согласен протянуть обе: одну с ножом, другую с пистолетом.
— Едва ли это будет нужно, если дело повести толково. Главное, согласны ли вы?
— Согласен, — сказал Диас.
— Я тоже не отказываюсь, — поддержал Кальдерон.
— Отлично! — воскликнул Лара. — Готовы ли вы связать себя договором?
— Согласны.
— Тогда нужно произнести клятву. На случай измены последняя будет еще и клятвопреступлением.
Все безмолвно выразили согласие.
— Встаньте, — скомандовал глава заговора, — клятву следует произносить стоя.
Все четверо поднялись. Лара вынул свой кинжал и бросил на стол. Все остальные сделали то же. Лара сложил кинжалы крестообразно и твердым, торжественным голосом произнес следующие слова, между тем как остальные повторяли их за ним:
— Клянемся: не изменять друг другу в деле, которое мы сегодня соглашаемся исполнить общими силами, защищать друг друга, если понадобится, жертвуя собственной жизнью, хранить наши поступки в тайне, а того, кто выдаст, настигнуть, куда бы он ни бежал, и отомстить, убив его. Изменник да будет проклят навеки.