VIII. Лампа - История Фотогена и Никтерис - Джордж Макдональд
Отдавая приказы, Уэйто почитала само собою разумеющимся, что они исполняются дословно и что Фалька с вечера и до утра неотлучно состоит при Никтерис, для которой ночь была днем. Но Фалька так и не смогла научиться спать в течение дня и часто оставляла девушку одну на полночи. Тогда Никтерис казалось, что белая лампа хранит и оберегает ее. Поскольку лампе не полагалось гаснуть, — по крайней мере, пока девушка бодрствует, Никтерис, за исключением тех мгновений, когда она закрывала глаза, знала о тьме еще меньше, чем о свете. Поскольку же лампа была укреплена высоко над головой и в центре зала, девушка и о тенях имела представление весьма смутное. Немногие тени ложились на пол отвесно или таились у стен, словно мыши.
Однажды, когда Никтерис осталась в одиночестве, послышался отдаленный гул: девушке еще не приходилось слышать звуков, происхождения которых осталось бы для нее загадкой, так что подземный грохот лишний раз подтвердил ей: за пределами катакомб что-то есть. Затем стены дрогнули и затряслись, светильник с грохотом обрушился с потолка на пол, и девушке показалось, что глаза ее крепко зажмурены и впридачу закрыты руками. Никтерис заключила, что это тьма вызвала грохот и тряску, и, ворвавшись в комнату, сорвала и швырнула наземь лампу. Девушка затрепетала. Гул и колебания утихли, но свет не вернулся. Тьма пожрала его!
Лампа погасла, и в девушке с новой силой пробудилось желание выбраться наружу, за пределы темницы. Никтерис смутно представляла себе, что такое «наружу»: снаружи одной залы всегда оказывалась другая, и даже дверей между ними не было, только арка — вот и все, что пленница знала о мире. Но тут девушка вспомнила: Фалька поминала как-то, что светильник, дескать, пора менять: в один прекрасный день хватишься, а он «был, да весь вышел»; должно быть, так оно и случилось? А если светильник «весь вышел», куда же он ушел? Наверное, туда же, куда и Фалька, и, как и Фалька, непременно вернется. Но девушка не могла ждать. Желание выйти сделалось непреодолимым. Надо отыскать чудесную лампу! Надо отыскать ее! Надо узнать, что все это значит!
Ниша в стене, где хранились ее игрушки и гимнастические снаряды, было завешено шторой: из-за этой шторы всегда появлялись Уэйто и Фалька, и за ней же исчезали. Как им удается проходить через твердую стену, девушка понятия не имела: мир вплоть до стены представлял собою открытое пространство, а дальше начинался, по всей видимости, сплошной камень. Однако первое и единственное, что следовало попробовать — это наощупь поискать за шторой. В зале царила непроглядная тьма: даже кошке не удалось бы поймать самую крупную мышь. Никтерис видела лучше любой кошки, но сейчас огромные глаза ничем не могли помочь девушке. По пути Никтерис наступила на осколок лампы. Пленница не носила ни туфель, ни чулок, так что кусочек мягкого алебастра, хоть и не поранил ей ногу, однако причинил боль. Девушка понятия не имела, что это, но поскольку до прихода тьмы ничего подобного в комнате не было, она решила, что предмет имеет отношение к светильнику. Засим Никтерис опустилась на колени, пошарила вокруг и, составив два осколка воедино, узнала форму лампы. Тогда девушку осенило: лампа мертва, падение — это и есть смерть, о которой она читала, не понимая значения этого слова, и тьма убила светильник. Так что же имела в виду Фалька, говоря, будто лампа «была, да вся вышла»? Ведь вот она, лампа — мертвая, изменившаяся настолько, что Никтерис ни за что бы ее не узнала, если бы не форма! Нет, теперь это не лампа; потому что все, что делало ныне мертвый предмет лампой, исчезло: а именно, яркое сияние. Так, наверное, это свет «весь вышел»! Вот что имела в виду Фалька — а раз свет вышел, он должен находиться где-то в другом месте, где-то в стене! Девушка снова встала и наощупь двинулась к занавесу.
Никогда в своей жизни Никтерис не пыталась выйти наружу, и понятия не имела, как это делается, но теперь инстинктивно принялась водить руками по стене, скрытой за шторой, отчасти ожидая, что руки пройдут сквозь камень, как Фалька и Уэйто. Но твердая скала неумолимо отталкивала ее, и девушка повернулась было к противоположной стене. Тут она ступила на кубик слоновой кости, игрушка пришлась как раз на то место, где ногу задел осколок алебастра, девушка споткнулась и рухнула вперед, вытянув руки. Стена подалась под ее ладонями, и Никтерис оказалась за пределами пещеры.