В глуши
Глава V. Дорожные впечатления

Проехали станцию с ее улицами и кумысным курортом, крошечным до наивности, с рынком на площади, с маленькою церковкой-часовней и выехали в поле.

До Александровки насчитывалось около семнадцати верст, как предупредительно заявил Вавочке кондуктор.

Вскоре исчезла станция, и голая степь представилась взорам девушки.

Снопы кое-где еще желтели на этой гладкой, еще недавно красиво колеблющейся, как море, поверхности, теперь же ровной и обнаженной, кое-где успевшей порасти невысокой травой. Группы хуторов мелькали справа и слева, притулившиеся в лощинах среди высоких и низких холмов, производивших сиротливое впечатление своей затерянностью среди безбрежности степи...

Где-то далеко-далеко видимое сверкало с высоты холма серебристой поверхностью озеро Исиля-куль, огромное, красивое, окруженное холмами.

Телега плясала и прыгала no широкой проезжей дороге. И мысли Вавочки прыгали также с одного предмета на другой.

Мужик из Александровки пытался было обращаться к ней с вопросами, но она не отвечала ему, притворяясь задремавшей, и он оставил ее в покое. Часто попадались им башкирские телеги с желтолицыми "малайками" на козлах в своих засаленных тюбетейках и халатах, а также и русские крестьяне, ехавшие на станцию.

Проехали березовый пожелтевший по-осеннему лес и снова выехали в поле.

От толчков телеги привыкшая к рессорным экипажам и резиновым шинам Вавочка чувствовала себя очень скверно. Голова болела, в ушах стоял звон, a сердце щемило, щемило, не переставая.

И в тысячный раз вставали перед Вавочкой мучительные картины: смерть отца, ее отчаяние, осторожные намеки знакомых о том, что ей придется теперь служить... О, с каким негодованием отвергла она чье-то предложение принять место кассирши, потом гувернантки. Служить в Петербурге, ей, Вавочке, блестящей Вавочке Рыдловой-Заречной, на которую все дивились, богатству которой завидовали, ей превратиться в жалкую труженицу, работающую за гроши на виду всех прежних ее знакомых и друзей! Нет, нет, ни за что на свете! Она скорее умрет, нежели допустит это!

И вот был найден другой выход. Один старичок сановник, занимавший важный пост в Министерстве Народного Просвещения, приятель покойного Павла Дмитриевича, устроил Вавочке место школьной учительницы в глуши Уфимских степей, в ста верстах от города Уфы, далеко от Петербурга и от столичных знакомых. Но прежде чем поступить на скромное место учительницы и Вавочка охотно приняла его. К счастью, в дорогом пансионе, где воспитывалась Рыдлова-Заречная, был восьмой класс, где преподавалось, как учить детей, то есть устраивались практические занятия с ними, и Вавочка была далеко не профан в этом деле, потому что училась она хорошо из того же самолюбия, чтобы не показаться окружающим менее развитой и всезнающей, нежели ее сверстницы.

Таким образом, девушка во всеоружии своих знаний могла теперь приступить к нелегкому труду.