Поиск

Южаночка
Глава XIV. Пари - Печальный финал

-- Гаврик! Гаврик! Щука! Даня! Где вы! Вот и я!

И, бесцеремонно расталкивая попадавшихся ей то и дело на пути воспитанниц, своих и чужих классов, Ина ураганом уже неслась по зале, отыскивая своих друзей.

-- Боже мой, эта новенькая толкается, как мужик с барки! -- послышался недовольный возглас какой-то чопорной девицы пятого класса за спиной мчавшейся девочки.

-- У нее манеры извозчика! -- вторила ей в тон другая "пятушка".

-- Mesdames! Что вы хотите, если ее воспитывали солдаты в полку! -- презрительно поводила плечиками третья.

А Южаночке и горя было мало от всех этих замечаний. Она стрелой пронеслась через всю залу, сбив с ног какую-то не во время подвернувшуюся ей "чужеземку", пославшую ей вдогонку негодующее. Monstre! (Чудовище!) и в следующую же минуту уже стояла перед Гаврик и Даней, восседавших на подоконнике широченного окна

-- Вот и я! Пришла выполнить пари! Не ждали? И раньше бы прибежала, да Фальк наябедничала крысе. Крыса наказала, поставила у доски. К счастью, угар в классе... Выпустили рабу грешную. Вот она -- я! Сейчас же и пари мое исполню!

И сверкая глазами, пылая румянцем на смуглых щечках, Южаночка скомандовала.

-- Смир-р-рно! Ружья, на плечо... А теперь ступай за мной! Шагом марш!

И замаршировала к печке, находящейся в дальнем углу зала. Здесь между ней и огромным портретом одного из покойных императоров, образовался небольшой уютный уголок. Сюда в этот уголок и бросилась Ина в сопровождении своей маленькой команды. Здесь в уголке, живо примостившись на краю деревянной скамейки (такими скамейками, расставленными вдоль стен, изобиловал зал), и быстрее чем Гаврик и Верховская могли этого ожидать, ловкими движениями рук в один момент стащила со своих крошечных ножек и грубые институтские башмаки, и белые нитяные чулки, и очутилась босая.

-- Ага! Вот и сделала, что хотела. А теперь глядите! Раз! Два! Три!

И быстро вскочив со скамейки, перебирая своими голыми ножками, сверкая пятками и звонко смеясь, Южаночка снова понеслась по залу.

Гаврик и Щука, "премированные" шалуньи, как их называли в институте, кинулись со всех ног вдогонку за ней.

-- Выиграла пари! Выиграла! Ай да Южаночка! Ай да молодчина! -- визжала Гаврик, ликующими взглядами окидывая попадавшихся ей навстречу воспитанниц.

-- Mesdam'очки! Смотрите! Какой ужас! Палтова -- босая, как какая-то деревенская девчонка! С ума она сошла, что ли? -- обменивались негодующими замечаниями последние.

-- Эта Палтова -- разбойник какой-то! Подумайте, она держала с Гаврик пари, что три раза обежит босая вокруг залы! -- захлебываясь рассказывала Жемчужинка, маленькая девочка, нежная и хорошенькая с белым личиком и такими же руками.

-- Боже! Боже! Но ей достанется от Мильки, если она увидит ее! -- прошептала высокая, стройненькая Маша Ланская и крикнула мчавшейся к ней навстречу Ине:

-- Палтова! Безумная! Остановись! Тебе говорят, остановись же! Обувайся скорее!

Но Южаночка, как говорится, бровью не повела в ответ на этот благоразумный призыв. Она успела уже сделать два круга, теперь ей оставался еще третий раз обежать залу и тогда пари выиграно, и она докажет свою удаль обеим своим подругам!

Как раз в то время, когда ее босые ножки дробно перебирали, едва касаясь пятками паркета, а сама она неслась быстро, как призовая лошадь, описывая круг на арене цирка, чья-то худая тонкая фигура незаметно метнулась от входа зала в ее противоположный конец, туда, где между печкой и портретом чернели прюнелевые ботинки и сиротливо белели на скамье нитяные Южаночкины чулки. Подбежать к скамейке, схватить то и другое, сунуть под передник, и тем же стремительным шагом вернуться в коридор было для Каролины Фальк делом одной минуты.

В следующее же мгновенье, она стояла перед своей теткой, госпожой Брандт, и шептала, закатывая под лоб свои золотушные глазки.

-- О, tante, tante! (О, тетя, тетя!) О, какой ужас! Она сняла обувь и бегает по залу -- босая!

-- Кто? Кто бегает босая по залу? Говори же толком, Лина! -- испуганно проронила та.

-- Палтова, тетя, Палтова. Кому же другому придет в голову такая мысль. Ах, тетя! вот ее обувь! Я принесла ее тебе! -- и Лина протянула злополучные башмаки классной даме.

Между тем, Южаночка, и не подозревая предательства, с легким сердцем заканчивала последний круг своей скачки, головокружительным галопом, под неумолкаемый хохот столпившихся в кучку "чужеземок" и "своих", как неожиданно громкий голос Верховской, стоявшей "на часах" у двери, во все время "номера", испуганно крикнул.

-- Милька идет! Ина! Палтова! -- беги обуваться скорее.

-- Выиграла пари, выиграла! -- пронеслось в ту же минуту по залу ответным криком.

И Южаночка стрелой бросилась к заветному уголку, между портретом и печкой.

Каково же было изумление и даже испуг девочки, когда она не нашла там ни башмаков, ни чулок!

-- Ищи под скамейкой! Ищи под скамейкой! -- кричала ей в самое ухо Даня и белокурый вихор забавно трясся над умным высоким лбом девочки.

Ина, а за ней Гаврик и Щука кинулись все трое под скамью.

Но увы! И там не оказалось злополучной обуви Южаночки!

-- Mesdames! Сознайтесь, кто подшутил над Палтовой так глупо и жестоко? -- кричала Гаврик, бросаясь от одной воспитанницы к другой.

-- Мы не трогали! Мы не брали. Ей Богу! Никто не мог сделать этого из нас! -- слышались тут и там взволнованные голоса.

И вдруг все стихло. На пороге залы появилась госпожа Бранд. Одну минуту она молчала и только обводила проницательным взором присмиревшую толпу девочек. Потом зазвучал ее голос и она заговорила резко и повелительно, почти грозно.

-- Палтова! Подойди сюда!

Эффект вышел неожиданный. Ина Палтова, должна была подняться со скамейки, на которую успела сесть при входе классной дамы, чтобы спрятать поджатые под себя голые ножки и идти на зов ее воспитательницы.

-- Присядь! Присядь к полу! Авось не заметит! -- успела шепнуть своему другу на ухо находчивая Даня.

Но увы! Не заметить босые ноги было трудно, невозможно! Совсем даже невозможно! К госпоже Бранд, шла чернокудрая девочка с голыми ножками, потешно шлепая пятками по паркету. При виде этого необычайного зрелища, кто-то не выдержал и фыркнул из "чужеземок". За то "свои" хранили полное гробовое молчание...

А Южаночка все шла и шла и бесконечным казался ей этот путь от печки до дверей залы.

-- Накажет! Непременно накажет! И куда только могли деться злополучные чулки и башмаки. Неужто их унесла злая фея? -- проносилось в голове девочки.

А над этой победной головушкой уже звучал неприятный голос, уже собиралась гроза.

-- За отвратительное, мерзкое мальчишеское поведение, не допустимое в наших стенах, ты будешь строго наказана. Завтра я не позволю тебе выйти к твоему деду. Ты останешься без приема на этот раз!

-- Что?

Это "что" сорвалось так неожиданно и так трогательно наивно, что никто даже не засмеялся ему. Черные глаза Южаночки метнулись испуганным взором. Личико ее побледнело. Углы рта болезненно оттянулись вниз...

-- Что ты переспрашиваешь, точно глухая? -- уже окончательно вышла из себя госпожа Бранд, -- Не слышала разве? Я запрещаю тебе за твое дурное поведение видеть дедушку на завтрашний день. Понимаешь?

Увы! Чернокудрая девочка очень хорошо понимала значение этой тяжелой для нее фразы. Ее красивое личико потускнело. Голова опустилась на грудь.

-- Теперь ты поняла меня, надеюсь? -- произнес над ней все тот же неуловимый голос и тут же добавил уже значительно мягче совсем по-иному:

-- Лина, дитя мое, отдай этой скверной девчонке ее чулки и башмаки.

И в тот же миг, как по щучьему веленью перед Южаночкой очутилась ее исчезнувшая было обувь. Немало не смущаясь присутствием в зале "чужеземок", Ина тут же опустилась на паркет и стала медленно натягивать чулки, на свои стройные ножки. А кругом нее уже шумели и волновались, и "свои" и "шестые" и "пятые", словом, все младшее отделение N-ского института.

-- Нет, желала бы я знать имя той предательницы, которая выдала Палтову, бедняжку?

-- Ведь это такая подлость, такой... -- горячась и волнуясь говорила Маша Лонская, прослывшая за образец безупречной честности среди подруг.

-- Бог знает, что за гадость. Неужели такой Иудушка может найтись среди институток, -- хорохорилась Гаврик и ее темные глазенки прыгали от негодования.

-- А я догадываюсь, mesdam'очки, кто сделал это! -- не чуть не смущаясь присутствием в зале классной дамы, крикнула Верховская и ее белокурый хохолок снова заплясал свой обычный танец.

-- Я знаю имя предательницы! -- крикнула она еще раз задорно и громко, вперив в лицо Фальк загоревшиеся гневом глаза.

Белобрысая Лина густо покраснела и испуганным взглядом метнулась на тетку. Последняя, как бы угадывая ее молчаливую мольбу, засуетилась сразу, забила в ладоши и закричала на всю залу по-немецки:

-- Седьмые, становитесь в пары! Ступайте готовить уроки... Скорей! Скорей.

-- Фальк! Вот кто сделала это! -- неожиданно выкрикнул голос Верховской и необычайный шум сразу поднялся в зале после ее слов.

-- Фальк предательница! Фальк ябедница! Фискалка-фискалка. Прочь от нас, Фальк! Какая подлость! Какая низость! Вон! Вон! Мы ненавидим тебя! Фальк! Шпионка! Доносчица! Дрянь!

-- Молчать! Сию минуту молчать! Лина Фальк никому ничего не доносила! Вы кажется, все с ума сошли сегодня. Я буду жаловаться вашим дамам, шестые и пятые; что вы не умеете себя вести. А маленькие, извольте сейчас же строиться в пары и марш в коридор!

И госпожа Бранд, едва не задохнувшись от охватившего ее волнения, снова захлопала в ладоши.

-- Mesdames! Не сметь разговаривать с Фальк, пока она не искупит перед нами своего подлого поступка! -- кричала Гаврик и ее бледное лицо и стриженная головка снова замелькала между строившимися в пары седьмыми.

-- Гаврик! Я записываю тебя, за дурное поведение и завтра без приема!.. -- тоном нетерпящим возражения проговорила госпожа Бранд, спешно вынимая маленькую книжечку из кармана и что-то отмечая в ней карандашом.

Через две, три минуты "седьмушки" двумя ровными шеренгами выходили из залы, предводимые крысой, а позади них замыкая шествие с растерянным лицом и блуждающими виноватыми взорами плелась Фальк.

Девочки как-то разом отшатнулись от нее и никто из них не хотел идти с "доносчицей" в паре...