Первые товарищи
Глава XV. Принц - девочка

Карцер, где сидел бедненький Принц, находился недалеко от прихожей. Ключи от карцера хранились у сторожа Вавилыча. Сережа после обеда долго ходил вокруг карцера, прислушиваясь, что делалось там. Единственное крошечное окошечко находилось очень высоко от пола и Сережа, даже поднявшись на цыпочки, не мог заглянуть через него в карцер.

Однако, он прекрасно слышал, как ходил по карцеру Принц.

"Если б он знал, что я тут около него, он наверное бы нашел способ влезть на подоконник и показаться в окне", -- подумал Сережа.

Подойдя к дверной скважинке, он прошептал:

-- Принц! Я здесь.

С секунду длилось молчание; потом Сережа ясно услышал, приложившись к замочной скважинке:

-- Здравствуй, Сережа. Это ты?

-- Это я, Принц! Здравствуй.

-- Что у вас делается в классе без меня? -- продолжал говорить из своего заключения Принц, приложившись губами к замочной скважинке.

-- Все по-старому. Мальчики шалят и дерутся. Рыжий толкнул меня два раза и ущипнул четыре.

-- Ах, он скверный! -- рассердился Принц, -- вот погоди, выйду завтра, так задам же я ему на орехи. А тебе скучно без меня? -- после короткого молчания раздалось из карцера.

-- Очень скучно, Принц, -- печальным голосом проговорил Сережа и вдруг так и замер на месте.

Перед ним стояла Пушка.

-- Скучно, скажите на милость! -- насмешливо протянула она. -- Так, чтобы веселее было, не угодно ли вам будет туда же, к товарищу на побывку. Вавилыч! -- крикнула она сторожа.

Вавилыч очутился перед своей госпожой в одну секунду, точно из-под земли вырос.

-- Дай ключи!

Ключи были в кармане Вавилыча. Пока он полез за ними, вытаскивал их из кармана и отпирал дверь, Сережа замирал от страха, что вот-вот Антонина Васильевна передумает его наказывать и он не увидит дорогого маленького Принца.

Но Пушка и не подумала изменять своего решения. Пока Вавилыч возился с ключами (у него их была целая связка), отыскивая ключ от карцера, Пушка отчитывала Сережу.

-- И как тебе не стыдно, -- говорила она, -- третий день в пансионе, а так шалишь, что уже в карцер попал. Нечего тебе дружить с Вакулиным: он самый шаловливый мальчик из всего пансиона и дружба с ним не приведет к добру.

Но Сережа не соглашался со словами Пушки. Котя Вакулин или Принц, был, по его мнению, самый смелый, самый веселый, самый добрый мальчик, какого только он видел на свете, и любил его Сережа, как родного брата.

" Нет, -- хотел он крикнуть в ответ на слова Пушки, -- не говорите так про Принца! он милый, чудесный, хороший!"

Но, однако, ничего не сказал, боясь окончательно рассердить начальницу.

Вавилыч в это время подобрал ключ из связки, воткнул его в замочную скважинку, распахнул дверь и... Отступил в изумлении.

Отступили и Пушка, и сам Сережа, не понимая, что здесь творилось... А дивиться и недоумевать было чему.

Принца не оказалось в карцере. Вместо шаловливого маленького пансионера стояла прехорошенькая голубоглазая девочка с двумя белокурыми косичками за плечами, в длинной юбке, кофточке для гулянья и котиковой шапочке со спущенной с неё вуалеткой. В руках девочка держала муфточку и низко приседала Пушке.

Пушка недоумевая моргала глазами и пятилась от двери.

Вавилыч был удивлен и напуган не меньше самой начальницы.

-- Да что же это, прости Господи, за наваждение! -- шептал он и даже незаметно перекрестился.

Но внезапно девочка заговорила, и Пушка, и Сережа, и Вавилыч поняли в чем дело.

-- Антонина Васильевна, -- начала девочка хорошо знакомым Сереже голоском. -- Простите, пожалуйста, виноват, но в карцере было так холодно, его давно не топили, а ваше платье, жакет и шляпа висели в шкафу. Шкаф не был заперт и я взял это все оттуда и надел на себя!

Это был Принц, его голос, его манера говорить, но Сережа ни за чтобы не мог узнать своего друга в хорошенькой белокурой девочке.

Пушка хотела наброситься с выговором, разбранить Принца, но вместо этого только отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку. Уж очень был забавен и мил маленький шалун в своей новой роли. К тому же Пушка была только очень вспыльчивой, а сердце у неё было доброе-предоброе, и она не могла долго сердиться на своих шалунов-питомцев.

-- На этот раз прощаю вас обоих, -- проговорила она, -- но надеюсь, Вакулин, ты не повторишь больше своей злой утренней шалости. Мне жаль портрета, потому что его мне сделала сюрпризом и подарила моя дорогая мать, которой уже несколько лет нет на свете!

И, говоря это, Пушка прослезилась.

Эти слезы начальницы сильно подействовали на Принца.

-- Простите Бога ради, Антонина Васильевна, -- прошептал он печальным голоском, -- я не знал этого. Моя шутка очень глупа, но я не злой мальчик. Простите меня, пожалуйста! Или нет, лучше накажите меня, мне будет легче.

-- Нет, мальчик, я не буду наказывать тебя, -- ласково ответила Антонина Васильевна. -- Ты сам понял, как не хорош твой поступок в отношении меня, и наверное он никогда не повторится.

-- Никогда! -- горячо вырвалось у Принца, и он, совершенно забывшись, бросился на шею начальнице.

Улегшись вечером в постель, Принц и Сережа долго беседовали о сегодняшних событиях.

-- Нет, что ни говори, она очень добрая, -- искренне произнес Принц.

-- Очень! -- подхватил Сережа.

-- И мне ужасно стыдно, -- продолжал его маленький товарищ, -- что я нарисовал ей усы и баки на портрете! Ну, да сделанного не вернешь, только впредь, будь свидетель, я никогда не стану изводить Пушку. Спокойной ночи, Сережа!

-- Спокойной ночи, Принц!

И оба мальчугана скоро крепко заснули.