Первые товарищи
Глава XI. Попались!

-- Господин повар, не откажите дать нам кочерыжек! -- насколько мог любезно проговорил Принц и улыбнулся. А когда Принц улыбался, то отказать ему в просьбе уже не было никакой возможности. Так думал, по крайней мере, Сережа, и так, по всей вероятности, подумал и повар, потому что оставил рубить капусту, доверху наполнявшую большую кадку, и ласково посмотрел на хорошенького голубоглазого и белокурого, как маленький ангел, мальчика.

К тому же Принц назвал повара господином. А кому не известно, что повара ужасно любят, когда их так величают.

-- Как вас зовут, маленький барчонок? -- спросил повар.

-- Меня зовут Принц, -- смело ответил мальчик и, заглянув в глубокую кадку с капустой, через несколько секунд прибавил, указывая на своего спутника: -- а его зовут Сережа.

-- Ну-с, господин Принц и господин Сережа, -- ласково произнес повар, -- я дам вам кочерыжек, только, сохрани Бог, как бы Антонина Васильевна не узнали. А то всем нам плохо придется!

И, подойдя к кухонному столу, повар отобрал из нескольких десятков лежащих на нем кочерыжек пять штук самых больших, белых, и протянул их мальчикам.

-- Только пять! -- разочаровано протянул Принц. -- А нам нужно одиннадцать! Ах, господин повар, будьте так добры, дайте нам одиннадцать кочерыжек!

Повар взглянул на красивое и молящее личико Принца и громко расхохотался. Даже белый колпак его трясся от смеха и передник плясал и вздрагивал на его большом, полном животе.

-- Одиннадцать кочерыжек, -- еле мог выговорить он между взрывами смеха, -- да куда же вам столько? Солить или мариновать их на зиму будете?

Повар оказывался очень веселым человеком: он смеялся все время, пока Принц старался пояснить ему, что одиннадцать кочерыжек съедят одиннадцать мальчиков, что их собственно двенадцать пансионеров в младшем классе, но что Рыжий не получит своей доли, так как позволил себе насмехаться над ним, Принцем, и считать его трусом.

Повар выслушал мальчика и дал по его просьбе все одиннадцать кочерыжек.

-- Ну, с Богом! Смотрите, барыне не попадитесь, -- напутствовал оп ликующих шалунов.

-- Благодарю вас, большое спасибо, господин повар! -- торжествуя говорил Принц и вдруг замолк на полуслове.

Из-за смежной со столовой двери кухни послышался резкий и крикливый голос Пушки:

-- Почему неплотно закрывают кухню? По всему пансиону пахнет капустой!

В ту же минуту дверь шумно распахнулась и влетевшая в кухню, как пуля, горничная Паша прошептала отчаянным шепотом:

-- Спасайтесь! Начальница идет!

Мальчики замерли на месте. "Господин" повар растерялся не меньше. Одна только краснощекая Паша не потеряла присутствия духа и, быстро схватив Принца за плечи, подняла его над бочкой и тотчас опустила туда, прямо в самую кашу нарубленной капусты. В следующую секунду она то же самое проделала и с Сережей. Мальчики очутились на дне бочки, по пояс ушедшие в капусту, которая своим запахом ужасно била по носу.

-- Господи! Только бы не чихнуть! -- взмолился Сережа и обеими руками зажал свой нос.

Пушка вошла в кухню. Повар настолько оправился, что мог приветствовать свою барыню и начальницу с добрым утром.

Но Пушка, раздраженная с утра запахом капусты, наполнявшим пансион, не обратила внимания на приветствие повара и сердито спросила:

-- Зачем на полу валяются кочерыжки? Надо все их выбросить в помойную яму. Не вздумайте только угощать ими пансионеров!

-- Боже храни! -- искренно вырвалось из уст Паши.

Она как будто забыла вовсе о данной ею за чаем Мартику Миллеру кочерыжке.

Сережа и Принц, несмотря на страх, не могли не переглянуться в своем убежище.

-- Скоро ли она уплывет? -- шепнул Принц.

-- Ах, скорее бы! -- также шепотом проговорил Сережа, -- мне ужасно хочется чихнуть!

-- Ай, Боже тебя сохрани! -- искренно взволновался Принц, -- потерпи как-нибудь, пожалуйста, потерпи как-нибудь, голуб...

Но было поздно... Того, что случилось, никак не ожидали ни Принц, ни Сережа.

Несмотря на искреннее желание терпеть, Сережа, однако, не выдержал и... чихнул, -- да так громко, что не только можно было его услыхать в кухне, но и в классах пожалуй, и в спальне, и гимнастической зале.

Мальчики помертвели и с ужасом ждали роковой минуты.

Ждать, однако, пришлось недолго. Прямо над ними наклонилось красное и взбешенное лицо Пушки.

-- Так вот оно что! -- зашипела она, -- вот вы как! И ты, Сидор, их покрываешь, -- бросила она в сторону оторопевшего повара, не удостоив его, однако, взглядом. -- Очень хорошо, прекрасно, от-лично! Вы оба будете примерно наказаны! Вылезайте из бочки.

Вылезайте! Хорошо ей было приказывать, а каково выполнить!

И Сережа, и Принц поняли оба, как трудно им будет вылезть из их убежища.

Бочка была гораздо выше их роста.

Если бы они позвали на помощь повара или Пашу, то начальница узнала бы о сообщничестве прислуги. А этого добрые шалуны не хотели.

-- Я тебя подсажу, -- сказал Принц, -- а ты ухватись за край бочки и вылезай, а потом и я попробую вылезть.

Он подсадил Сережу, и тот уже взобрался на верх бочки, но в это время от тяжести обоих мальчиков, налегших на один край её, бочка опрокинулась вместе с шалунами и капустой. Мальчики поднялись с пола смешные и жалкие, при чем их волосы, платье, ботинки -- все было облеплено сырой и скользкой капустой, а карманы топорщились от наложенных в них доверху кочерыжек.

В таком виде предстали они перед грозными очами Антонины Васильевны.

-- Очень хороши! Куда как хороши! Полюбуйтесь-ка на них! -- обратилась начальница к оробевшей прислуге.

Но никто не любовался.

Даже смешливому повару было не до смеха. Он ужасно боялся потерять свое место в пансионе.

Между тем Пушка взяла за одну руку Принца, за другую Сережу и повела их в класс.