Дом шалунов
Глава LIII. Маленький пленник и его мучитель

Михей и Котя шли густым темным лесом. Кудлашка уныло плелась за ними. Черная ночь покрыла чащу своим таинственным покровом. Но у Михея был фонарь в руках, которым он освещал дорогу. Отошли недалеко, всего каких-нибудь полверсты от Дубков, потому что от волнения и горя маленький пленник Михея едва передвигал ноги.

-- Не могу дальше идти, -- прошептали его трепещущие губы... -- Дай мне отойти маленько!

-- Еще чего! Ишь ведь барин какой! -- грубым голосом закричал Михей. -- Не велишь ли еще заночевать в лесу? Нет, братец ты мой, дудки это! Небось, здесь сейчас нечисть всякая водится и лесовик, не к ночи будь сказано, и русалки, и все такое... Заведут в чащу и замучат. И поминай как звали крещеную душу. Говорят тебе, прибавь ходу, а не то!..

И прежде чем Котя мог опомниться, Михей со всей силы ударил его палкой, на которую опирался в пути.

Котя застонал от боли и обиды. Кудлашка, видя, что обижают её хозяина, самым оглушительным образом залаяла и оскалила на Михея зубы.

Михей ударил и ее. Собака завыла.

-- Не смей обижать Кудлашку! Не смей! Бей меня, сколько хочешь! А ее не дозволю трогать! -- вне себя вскричал Котя и, весь взволнованный, дрожащий, со сверкающими глазенками, встал между Михеем и своим четвероногим другом.

-- Ах, ты так-то!... -- зашипел последний, с силой швырнув Котю на землю, и занес над ним свою палку.

-- До смерти заколочу! -- прозвенел над ухом мальчика его зловещий голос.

-- У-у! У-у! У-у! -- послышалось как раз в это время в кустах. Точно кто-то смеялся, аукал и стонал.

-- Что это? Господи помилуй! -- вырвалось из груди Михея и, бледный как смерть, он уронил на землю палку.

-- Га-га-га-га! -- ответило ему что-то с противоположной стороны куста.

-- Это мы! Это мы! Это мы, дядя Михей, за тобой пришли! -- невнятно заулюлюкали, зазвенели в тот же миг разные голоса.

-- О! О! Ох! -- стоном вырвалось из груди Михея. -- Пропали мы с тобою, Миколка! Совсем пропали! Нечистая сила это! -- роняли его трясущиеся губы, и он метнулся было в другую сторону от кустов.

-- Не уйдешь! Не уйдешь! Не уйдешь! -- загоготали снова из ближнего куста.

Михей схватился за голову, не зная, куда броситься, что предпринять. Котя был тоже сам не свой. Как и все деревенские дети, он верил в существование на свете леших, чертей, ведьм и русалок, во всякого рода небылицы, выдуманные простыми, необразованными людьми...

Холодный пот выступил у мальчика при первых же звуках этого страшного хохота. Даже Кудлашка, и та была испугана. Она поджала хвост, тихо завыла и вдруг, стрелой кинувшись в кусты, исчезла там.

Трясущаяся холодная рука Михея схватила руку Коти.

-- Мы пропали, Миколка! Бежим! Хошь?... Авось спасемся!.. Господи помилуй!.. Слышь... бежим!.. -- беспорядочно ронял он слова заплетающимся от страха, одеревенелым языком.

Михей стрелой понесся по лесу.

И трясясь, как в лихорадке, закрестился и зашептал чуть слышно:

-- Да воскреснет Бог и да расточатся врази его!

Хохот, гиканье и голоса в кустах умолкли на мгновенье. Там только слышался странный, едва ли испуганный визг Кудлашки и какая-то возня в траве.

Михей, позабыв и про Миколку, и про весь мир, кинулся вперед со всех ног по лесной тропинке.

Но вдруг кусты ожили. Страшные черные существа с хвостами и рожками выскочили оттуда и в один миг окружили Михея.

Котя замер от ужаса, хотя одно из рогатых существ шепнуло ему:

-- Ты не бойся! Тебе мы ничего дурного не сделаем.