Любимчик — Рассказ Андреевской Варвары

Молочница Матрена нѣсколько лѣтъ кряду поставляла молоко въ одинъ богатый домъ губернскаго города Т.
Деревенька, въ которой Матрена жила вмѣстѣ со своимъ маленькимъ сынишкой Гришей, находилась всего въ полверстѣ отъ заставы.
Она обыкновенно выѣзжала рано утромъ, и распродавъ часть своего товара на рынкѣ, съ остальнымъ, самымъ лучшимъ, направлялась къ роскошнымъ палатамъ господина Нильскаго, гдѣ кухарка Настасья уже поджидала свою пріятельницу съ заранѣе приготовленнымъ кофе.
Иногда, если погода стояла хорошая и дома не было особенной работы, Матрена брала съ собою Гришу.
Прогулка въ городъ на телѣжкѣ, заставленной безчисленнымъ множествомъ жестяныхъ кувшиновъ и кружекъ всевозможнаго размѣра, доставляла Гришѣ большое удовольствіе, въ особенности когда мать давала ему въ руки возжи и кнутъ, которымъ онъ съ наслажденіемъ помахивалъ въ воздухѣ, стараясь вспугнуть и безъ того уже довольно быстро бѣжавшую пѣгую лошаденку.
-- Тише, Гришутка, тише,-- говорила тогда Матрена сердито:-- такъ нельзя, молоко взболтаешь.
Гришутка сейчасъ же сдерживалъ лошадь, боясь, что въ противномъ случаѣ мама или вовсе не возьметъ его въ городъ въ слѣдующую поѣздку, или не позволитъ править.
Въ одну изъ подобныхъ поѣздокъ, Гриша, однако, несмотря на увѣщанія матери, продолжалъ безпрестанно погонять Пѣгана.
-- Это ни на что не похоже!-- крикнула тогда Матрена, вырвавъ возжи изъ рукъ мальчика.-- Говорятъ тебѣ, молоко взболтаешь. Чего загорѣлось! Успѣешь! Знаешь пословицу: тише ѣдешь, дальше будешь.
-- Отъ того мѣста, куда ѣдешь,-- смѣясь отозвался Гриша.
-- Еще что выдумалъ!
-- Но, мама, мнѣ сегодня очень хочется пріѣхать поскорѣе.
-- Почему? Дожидается тебя что-ли кто въ городѣ?
-- Можетъ быть и дожидается.
-- Навѣрное! Какъ не дожидаться такого важнаго человѣка!
Гриша молча опустилъ голову; на глазахъ его блеснули слезы. Матрена искоса взглянула на сына и подмѣтила ихъ.
-- Кто же тебя дожидается, Гриша?-- спросила она ласково и снова возвратила ему кнутъ и возжи.
-- Когда мы съ тобою ѣздили послѣдній разъ, мама,-- отвѣтилъ Гриша, повеселѣвъ въ одну минуту:-- то Настасья сказала, что ея маленькія барышни желаютъ меня видѣть, и очень просятъ, чтобы мывъ слѣдующій пріѣздъ, т.-е. сегодня, явились какъ можно раньше, иначе онѣ уйдутъ въ гимназію. Если же я еще застану ихъ дома, то мнѣ покажутъ комнаты, игрушки, книги, а я никогда не видывалъ, какъ живутъ богатые люди въ городѣ. Это должно быть очень интересно!
Мама улыбнулась.
-- Ты бы такъ и сказалъ, голубчикъ, а то почему я могу догадаться, что ты думаешь. Чужая душа -- потемки.
-- Я не смѣлъ.
-- Почему?
-- Боялся, что ты разсердишься.
-- Чего сердиться...
-- Да вотъ разсердилась же за то, что я сталъ погонять лошадь.
-- Это другое дѣло: молоко можетъ испортиться отъ скорой ѣзды.
-- По твоему, значитъ, надо тащиться шагомъ и рисковать не застать барышенъ, какъ случалось до сихъ поръ.
-- Да, ѣхать надо шагомъ; но еслибы ты сказалъ, что тебя ждутъ маленькія барышни, то я бы распорядилась иначе.
Гриша вопросительно взглянулъ на мать.
-- Да,-- продолжала она:-- совершенно иначе.
-- Но какъ же, мама, иначе невозможно; чтобы быть на мѣстѣ во-время, надо ѣхать скорѣе, а ѣхать скорѣе нельзя, потому что молоко испортится.
-- Можно ѣхать тихо и, вмѣсто того, чтобы прежде стоять на рынкѣ, отправиться прямо къ Нильскимъ, оставить тебя тамъ любоваться комнатами, игрушками, книгами, а самой тѣмъ временемъ обдѣлывать дѣла одной и потомъ на обратномъ пути заѣхать за тобою.
-- Въ самомъ дѣлѣ, мама, какая превосходная мысль, какъ это она раньше не приходила мнѣ въ голову. Ты будешь согласна сдѣлать такъ, какъ сейчасъ говорила, не правда-ли?
-- Конечно.
Пока вышеописанный разговоръ шелъ между матерью и сыномъ, телѣжка, въ которой они сидѣли, уже въѣзжала на каменную мостовую города и, скромно сторонясь передъ попадавшимися безпрестанно навстрѣчу каретами, колясками и дрожками, завернула наконецъ въ ту сторону, гдѣ жили Нильскіе.
-- А, Матрена, добро пожаловать!-- крикнула кухарка, увидавъ своего друга-пріятеля.-- Раненько сегодня; впрочемъ, мои маленькія барышни давно поджидаютъ Гришутку -- онѣ хотятъ до ухода въ гимназію показать свои комнаты и игрушки.
-- Знаю, знаю, онъ мнѣ все сообщилъ дорогой; вотъ возьми его, отведи наверхъ, да захвати кстати три бутылки молока и сливокъ; деньги отдашь послѣ, когда ворочусь съ рынка.
-- Ладно,-- отозвалась Настасья и исполнила все согласно желанію молочницы, которая по прошествіи двухъ часовъ времени, съ опорожненными кувшинами и наполненными деньгами кошелькомъ, заѣхала за Гри шуткой.
Она застала его сидящимъ въ кухнѣ около самовара, вмѣстѣ съ Настасьей.
По лицу мальчика не трудно было догадаться о его безграничномъ счастіи. Онъ держалъ на колѣняхъ прекрасную книгу съ картинками и полную коробку конфектъ.
-- Посмотри, мама, барыня подарила!-- сказалъ онъ радостно.
-- Поздравляю, поздравляю! Ишь какое счастье!
-- Это еще не все, мама. Знаешь-ли ты, въ чемъ главное-то счастье состоитъ?! Онѣ обѣщали завтра утромъ пріѣхать къ намъ въ деревню посмотрѣть на наше житье-бытье и провести у насъ нѣсколько часовъ. Какъ обрадуется бѣдная Аксюта, когда я ей разскажу обо всемъ томъ, что видѣлъ сегодня, когда покажу книгу, конфекты, и когда она узнаетъ, что завтра познакомится съ барышнями.
-- У тебя развѣ кромѣ его есть еще дочка?-- спросила Настасья молочницу, наливая ей стаканъ кофе.
-- Нѣтъ.
-- А кто же эта Аксюта, про которую онъ говоритъ?
-- Дочь нашей сосѣдки, одной бѣдной вдовы. Она живетъ напротивъ и часто приходитъ играть съ Гришей.
-- Пей, мама, скорѣе,-- торопилъ мальчикъ:-- поѣдемъ.
-- Сейчасъ, сейчасъ! Все тебѣ надо скорѣе, этакій право, бѣдовый!..
И Матрена, съ наслажденіемъ допивъ вкусный кофе, начала собираться въ путь.
Гришутка усердно помогалъ ей укладывать пустые кувшины да кой-какія покупки, сдѣланные при случаѣ въ городѣ, и очень былъ радъ, когда все оказалось готовымъ. Живо прыгнулъ онъ на облучекъ, живо завладѣлъ возжами и, весело помахивая кнутомъ, вмѣстѣ съ матерью пустился въ путь-дорогу.
Теперь уже нечего было бояться за молоко. Пѣганъ словно тоже это чувствовалъ, потому что мчался по рытвинамъ, колеямъ и кочкамъ съ такою быстротою, что несчастная телѣжка чуть не разлетѣлась въ дребезги. Но вотъ, наконецъ, доѣхали до деревни. Телѣжка остановилась около избы молочницы.
Гриша, слѣзая на землю, первымъ долгомъ взглянулъ на сосѣднее окно, изъ котораго, рядомъ съ посаженнымъ въ разбитый горшокъ розаномъ, выглядывало блѣдное, болѣзненное личико маленькой крестьянской дѣрючки.
-- Аксюта!-- крикнулъ онъ, махнувъ рукой:-- или сюда, я покажу и разскажу тебѣ много новаго.
Дѣвочка не заставила дважды повторять предложенія; менѣе чѣмъ черезъ пять минутъ она уже стояла около телѣжки, изъ которой Матрена, при помощи Гришутки, вынимала пустые кувшины.
Переносивъ все въ избушку и прибравъ Пѣгана, мальчуганъ принялся подробно разсказывать Аксютѣ обо всѣмъ томъ, что видѣлъ въ городѣ и какъ былъ пораженъ роскошною обстановкою въ квартирѣ Нильскихъ.
-- Ты представь себѣ,-- говорилъ онъ съ увлеченіемъ:-- въ залѣ стояли два зеркала, такія высокія, что начинаются отъ потолка и доходятъ до полу; въ нихъ ты видишь не только самого себя, но всѣ сосѣднія комнаты... А стулья-то, стулья какіе дорогіе, даже передать трудно... Картинъ сколько, Аксюта, цвѣтовъ,-- и что это за цвѣты, просто заглядѣнье!
-- Неужели красивѣе моего любимчика?-- перебила Аксюта, слушая разсказъ своего маленькаго друга съ большимъ вниманіемъ.
-- Что твой любимчикъ! Жалкая травка въ сравненіи съ тѣмъ цвѣткомъ.
-- Нѣтъ, Гриша, этого быть не можетъ! Взгляни хорошенько,-- и, взявъ мальчугана за подбородокъ, она повернула его голову по направленію къ окну, на которомъ стоялъ разбитый горшокъ съ розанами.
-- Розанчикъ твой, Аксюта, очень красивъ, не спорю; но вѣдь это цвѣтокъ простой, изъ дешевыхъ... У Нильскихъ же все очень дорогіе, заграничные... А сами барышни какія добрыя, ласковыя... Вотъ ты завтра увидишь, онѣ пріѣдутъ сюда... Вы познакомитесь...
-- Но, Гриша, захотятъ-ли онѣ играть со мною?
-- Почему же нѣтъ?
-- Я простая, бѣдная дѣвочка, мнѣ даже не во что одѣться.
-- Не думаю, чтобы это могло помѣшать имъ играть съ тобою; я тоже сегодня одѣтъ дурно, однако онѣ обошлись со мною чрезвычайно ласково и обѣщали завтра пріѣхать непремѣнно... Мы много говорили о тебѣ, о твоемъ любимчикѣ; имъ непремѣнно хочется видѣть его...
-- Въ самомъ дѣлѣ?
-- Да.
-- Если такъ, то я очень, очень довольна.
Разговоръ на эту тему продолжался долго и прекратился только тогда, когда на дворѣ совершенно стемнѣло. Гриша направился въ избушку своей матери, а Аксюта -- своей. Мальчуганъ заснулъ почти сейчасъ же; дѣвочка, напротивъ, долго ворочалась съ боку на бокъ.
Она слишкомъ была взволнована предстоящимъ знакомствомъ съ городскими барышнями, которыхъ, сама не зная почему, какъ-то дичилась; кромѣ того, еще она страшилась мысли, какимъ образомъ отнесутся онѣ къ ея любимчику-цвѣточку, къ ея розанчику... Вдругъ начнутъ смѣяться, назовутъ жалкой травкой, какъ сейчасъ выразился Гриша... О! этого она никогда бы не въ силахъ была перенести, потому что любила розанчикъ больше всѣхъ и всего на свѣтѣ, называла его любимчикомъ, сама ежедневно поливала, обрывала сухіе листочки, выносила на солнышко.
-- Ну, никто какъ Богъ! Къ чему огорчаться раньше времени,-- старалась бѣдняжка мысленно успокоить себя, и зажмурила глазки.
Съ наступленіемъ слѣдующаго утра она проснулась уже гораздо спокойнѣе и, наскоро умывшись, одѣвшись, помолившись Богу, побѣжала помогать Гришѣ прибирать его небольшой садикъ, которому онъ, въ ожиданіи дорогихъ гостей, старался придать болѣе приличный видъ. Вмѣстѣ перетаскали они оттуда цѣлый ворохъ сухихъ прутьевъ, соломы и прочаго мусора; вымели единственную дорожку, ведущую отъ входа къ изгороди, затѣмъ вынесли изъ избушки простые деревянные стулья, столъ, скамейку, поставили все это подъ тѣнью развѣсистой яблони, сплошь покрытой бѣлыми пахучими цвѣтами, разостлали на столѣ чистую, бѣлую скатерть и принесли чашки.
Матрена приготовила кофе съ прекрасными сливками, кислое молоко, творогъ, яйца, словомъ -- вытащила все, что только нашлось дома.
-- Теперь надо пойти немножко принарядиться,-- сказала молочница:-- да и тебѣ бы, Гриша, не мѣшало перемѣнить платье.
-- Сейчасъ, мама, только вынесу послѣднюю корзину сору.
-- Ну тебя, Аксюта, есть какой-нибудь сарафанчикъ, кромѣ этого?
-- Есть... только не совсѣмъ новый, съ заплатками...-- нерѣшительно отозвалась Аксюта.
-- Ничего, надѣнь его, по крайней мѣрѣ чистый, будетъ отлично.
-- Можетъ быть лучше мнѣ совсѣмъ не приходить?
-- Нѣтъ, нѣтъ, Аксюта, не дѣлай этого!-- взмолился Гриша:-- барышнямъ такъ хотѣлось познакомиться съ тобою... онѣ такія милыя...
Аксюшѣ снова мелькнула мысль о розанѣ. Но по примѣру вчерашняго, она старалась успокоить себя, и никому не говоря ни слова, побѣжала въ свою убогую хижинку. Время, между тѣмъ, подходило къ завтраку; крестьяне возвращались съ полевыхъ работъ на отдыхъ, и единственная улица деревеньки, никогда не отличавшаяся особеннымъ движеніемъ, теперь представляла весьма оживленную картину.
"Скорѣе бы пріѣхали Нильскіе,-- подумалъ Гриша:-- а тогда всѣ жители разбредутся кто куда; здѣсь сдѣлается такая пустота, да скука,-- имъ можетъ не понравиться; но вотъ никакъ и онѣ ѣдутъ,-- добавилъ мальчикъ уже вслухъ, пристально вглядываясь на дорогу, ведущую изъ города, по которой дѣйствительно быстро катилась коляска, запряженная четверкою рыженькихъ лошадокъ.
-- Ѣдутъ, ѣдутъ!-- крикнула Аксюша.
-- Ѣдутъ!-- отозвался Гриша и бросился навстрѣчу маленькимъ барышнямъ.
Какія показались онѣ ему хорошенькія въ своихъ изящныхъ розовыхъ платьицахъ, съ широкими пунцовыми кушаками, и большими соломенными шляпами; старшая, Леночка, сидѣла на главномъ сидѣньѣ, рядомъ съ матерью; меньшая, Дора, помѣщалась напротивъ; обѣ онѣ держали въ рукахъ по большому пакету, заключавшему массу гостинцевъ для Матрены, Гришуты и даже для маленькой Аксюты, о которой такъ много наслышались изъ разсказовъ Гришутки, что заочно полюбили ее всей душею.
-- Здравствуйте!-- привѣтливо обратилась г-жа Нильская къ молочницѣ, вылѣзая изъ коляски.-- Вотъ видите, мы сдержали обѣщаніе -- пріѣхали. Здравствуй, Гришута! А гдѣ же дѣвочка, про которую ты говорилъ?-- добавила она, обратившись къ Гришѣ.
-- Аксюта?
-- Да. Почему ея нѣтъ съ вами?
-- Сейчасъ придетъ. Вотъ хижинка ея матери, а вотъ и цвѣтокъ,-- обратился онъ къ Леночкѣ, указывая рукою на розанъ.
-- Ея любимчикъ, какъ она выражается?
-- Не правда-ли? Не дуренъ вѣдь?
-- Мало сказать -- недуренъ, онъ превосходенъ,-- отозвалась Леночка и, остановивъ взоръ на любимчикѣ, долго, долго не могла оторвать глазъ отъ него.
-- А Аксюта ужасно боялась...
-- Чего?
-- Что онъ вамъ не понравится... что вы будете смѣяться... Это для нея было бы очень обидно... Да вотъ она и сама, легка на поминѣ...
Аксюта дѣйствительно въ эту минуту показалась на порогѣ хижинки; она скромно опустила внизъ глаза и видимо конфузилась своего туалета.
Г-жа Нильская подозвала ее къ себѣ, обняла за талью) поцѣловала и сказала нѣсколько привѣтливыхъ словъ. Дѣвочка ободрилась.
Дора и Леночка подошли къ ней и вступили въ разговоръ. Сначала она отвѣчала очень неохотно и даже отъ времени до времени закрывала лицо передникомъ, но затѣмъ^мало-по-малу совершенно оправилась, въ особенности, когда рѣчь зашла о любимчикѣ.
-- Это просто прелесть,-- повторила Леночка.-- Твой розанъ нравится мнѣ гораздо болѣе, чѣмъ всѣ наши драгоцѣнныя растенія, привезенныя изъ-за границы.
-- Очень рада.
-- Знаешь что?
-- Нѣтъ, не знаю.
-- Подари мнѣ его.
-- Подарить!-- простонала она едва слышнымъ голосомъ, и при одной мысли о разлукѣ съ любимчикомъ, чуть не расплакалась.
Матрена позвала завтракать; разговоръ о розанѣ долженъ былъ прекратиться.
Всѣ съ громкимъ радостнымъ крикомъ бросились по направленію къ садику, гдѣ надъ цвѣтущей яблоней ожидало ихъ вкусное угощеніе.
Дѣти были въ восторгѣ; никогда еще не кушали они съ такимъ аппетитомъ. То же самое молоко, тотъ же самый кофе, тѣ же самыя яйца, которыя получали они дома,-- но между тѣмъ была большая разница.
-- Воздухъ-то, воздухъ какой,-- сказала госпожа Нильская:-- вотъ, ужъ у насъ въ городѣ такого нѣтъ!
Болѣе часа просидѣли за завтракомъ; затѣмъ встали изъ-за стола, поблагодарили радушныхъ хозяевъ и отправились гулять.
Возвратившись съ прогулки, госпожа Нильская пожелала ознакомиться съ молочнымъ хозяйствомъ Матрены, а дѣти начали играть въ разныя игры. Наконецъ наступила пора подумать о возвращеніи въ городъ.
-- Рано еще, мамочка, погоди,-- упрашивали маленькія барышни.-- Здѣсь такъ хорошо, не хочется домой.
-- Но, друзья мои, дольше оставаться нельзя, скоро папа воротится со службы, будетъ ожидать обѣдать. Лучше мы въ другой разъ пріѣдемъ.
Дѣлать было нечего, пришлось согласиться. Гриша нехотя пошелъ передать кучеру приказаніе госпожи Нильской запрягать коляску, а дѣвочки, собравшись на лужокъ, начали разсказывать Аксютѣ про своихъ куколъ.
-- Такъ какъ же, Аксюта, насчетъ цвѣтка-то?-- вдругъ спросила ее Леночка.
-- Что?
-- Ты не подаришь?
-- Зачѣмъ онъ вамъ?
-- Очень нравится.
Аксюта молчала.
-- Вѣдь ему у меня будетъ гораздо лучше,-- настаивала Леночка:-- у насъ есть садовникъ, онъ станетъ ухаживать за нимъ по всѣмъ правиламъ. Отдай, Аксюта, право не будешь раскаиваться.
Аксюта не двигалась съ мѣста.
-- Отдай,-- шепнула проходившая мимо Матрена.-- Вспомни, сколько обновокъ и гостинца привезли тебѣ барышни, а ты не хочешь исполнить ничтожной ихъ прихоти.
-- Коли совсѣмъ жаль подарить,-- снова начала Леночка:-- то дай хотя на время, ну на мѣсяцъ, на два...
-- А потомъ?-- тревожно спросила Аксюта.
-- Потомъ, пожалуй, я возвращу! или съ Матреной пришлю, или сама привезу.
Аксюта продолжала стоять нерѣшительно.
-- Отдай же, какъ тебѣ не совѣстно!-- повторила Матрена, сильно дернувъ бѣдную дѣвочку за руку.
-- Ну, хорошо,-- сказала тогда Аксюта:-- только ради Бога вы его не пересаживайте изъ горшка, онъ можетъ испортиться.
-- Не тронемъ конечно, будь покойна.
Аксюта побѣжала въ свою хижинку, сняла съ окна розанъ, нѣжно обцѣловала каждый цвѣточекъ и со словами: "прощай любимчикъ", едва сдерживая слезы, подала его Леночкѣ.
Коляска, между тѣмъ, была готова; кучеръ подъѣхалъ къ тесовому крылечку домика Матрены, гости попрощались съ нею и, поблагодаривъ за радушный пріемъ, прежнимъ порядкомъ отправились въ обратный путь.
Прошло около мѣсяца; Аксюта сначала очень тосковала по любимчикѣ, но потомъ привыкла; отъ времени до времени получала она о немъ извѣстія черезъ Матрену; но вотъ, однажды, когда молочница, вернувшись изъ города, стала по обыкновенію вмѣстѣ съ Гришуткой прибирать пустые кувшины, Аксюта замѣтила въ глубинѣ телѣжки край того самаго отбитаго горшка, въ которомъ помѣщался ея дорогой розанчикъ. Быстрѣе молніи сбѣжала она съ лѣстницы и какъ безумная бросилась къ телѣжкѣ.
-- Гриша, что это такое?-- вскричала Аксюта, высоко поднявъ надъ головой разбитый осколокъ.
-- Что съ тобою? Чего испугалась?-- съ удивленіемъ спросилъ ее Гришутка.-- Это просто осколокъ отъ какого-то глинянаго горшка, да ихъ тутъ много. Смотри, даже и съ землею.
-- Ты неузнаешь, какіе это осколки?
-- Нѣтъ!
-- Всмотрись хорошенько, вѣдь это слѣды моего любимчика.
-- Перестань говорить пустое, о любимчикѣ не можетъ быть и помину.
Но дѣвочка вмѣсто отвѣта разразилась горькими рыданіями; она вытянула вмѣстѣ съ отбитымъ осколкомъ жалкій высохшій прутикъ, въ которомъ сейчасъ же признала свой розанчикъ.
-- Что случилось, Аксюта? О чемъ ты плачешь?-- спросила Матрена, выбѣжавъ изъ избушки на крикъ маленькой дѣвочки.
Аксюта молча показала ей засохшій прутикъ.
-- Такъ чего же убиваться-то, люди умираютъ, а не то что цвѣты...
-- Вѣдь это мой любимчикъ,-- сказала Аксюта съ отчаяніемъ.
-- Что же изъ этого?
-- Говори скорѣе, говори, что съ нимъ сдѣлали и почему онъ засохъ?
-- Очень просто: Леночка еще на прошлой недѣлѣ по неосторожности толкнула его, онъ упалъ на полъ, завалился за другой горшокъ, никто не замѣтилъ, вотъ онъ засохъ и испортился. Она просила извиниться передъ тобой и... Да перестань же плакать, дурочка,-- добавила Матрена, замѣтивъ, что дѣвочка не унималась. Но Аксюта, при всемъ желаніи, не переставала тосковать и плакать до тѣхъ-поръ, пока эта самая Матрена, вернувшаяся на слѣдующей недѣлѣ изъ города, передала ей отъ имени Леночки какую-то посылку.
-- Что это такое?-- спросила Аксюта.
-- Не знаю, барышня приказала тебѣ самой открыть и распечатать.
Аксюта взяла ножницы, перерѣзала веревку, которою была связана посылка, разломила печати, спорола полотно и, сбросивъ нѣсколько рядовъ газетной бумаги, въ концѣ концовъ добралась до бѣлаго деревяннаго ящика.
-- Гриша, помоги, я не умѣю вытащить гвозди,-- обратилась она къ своему другу.
-- Сейчасъ,-- отозвался Гриша и съ помощью длиннаго ножа живо приподнялъ крышку.
Аксюта съ любопытствомъ взглянула въ глубину ящика, гдѣ лежала прекрасная, разодѣтая въ щегольское платье кукла, но кукла такая, о какой бѣдная Аксюта, постоянно жившая въ деревнѣ, не имѣла даже понятія.
Ростомъ кукла была около аршина; когда она лежала на спинѣ, то глаза оставались закрытыми, когда же ее приподнимали кверху, она сама, безъ посторонней помощи, открывала ихъ. Въ одной изъ своихъ маленькихъ ручекъ кукла держала запечатанное письмо.
-- Постой, постой,-- замѣтилъ Гришутка:-- на письмѣ кажется есть адресъ, мы можемъ знать кому оно написано.
-- Прочитай, Гришутка, сдѣлай милость! Я вѣдь и печатанныя-то буквы разбираю съ трудомъ, а писанныхъ совсѣмъ не понимаю.
-- Сейчасъ. На конвертѣ написано: "Аксютѣ, въ собственныя руки".
-- Что же это значитъ -- въ собственныя руки?
-- То, что кромѣ тебя никто не долженъ распечатывать письмо.
-- Но все равно, я вѣдь не разберу, да отъ тебя, Гришута, у меня нѣтъ секретовъ, а потому прошу еще разъ, прочитай.
Гриша исполнилъ желаніе дѣвочки. Письмо было написано Леночкой и заключалось въ слѣдующемъ:
"Милая Аксюта! Прости, я очень виновата передъ тобою, взяла цвѣтокъ и испортила,-- не сердись! Позволь мнѣ хотя нѣсколько загладить вину, приславъ въ подарокъ эту куклу; я назвала ее Любочкой, въ память того, что цвѣточекъ ты всегда звала любимчикомъ; цѣлую тебя очень крѣпко и еще разъ прошу не сердиться на искренно любящую тебя Лену Нильскую".
-- Милая, милая Леночка, развѣ можно на нее сердиться, когда она проситъ извиненія и кромѣ того еще присылаетъ такой дорогой подарокъ!-- съ чувствомъ проговорила Аксюта и, вынувъ куклу изъ ящика, весело понесла ее показать матери.