Бабушкина сказка — Рассказ Андреевской Варвары

-- Бабушка, пойдемъ мы сегодня въ лѣсъ за грибами и ягодами?-- сказалъ однажды маленькій Володя, вбѣжавъ вмѣстѣ съ двумя своими сестричками, Машей и Анютой, въ комнату бабушки, которую по обыкновенію застали сидящею на зеленомъ сафьянномъ креслѣ съ работою въ рукахъ.
-- Что ты, дружокъ, въ такой-то дождикъ, слякоть и чуть не въ десятомъ часу вечера.
-- Ничего, бабуля, дождь скоро перестанетъ, слякоть -- не бѣда, можно надѣть галоши; что же касается до поздняго часа, то лѣсъ вѣдь не далеко, мы можемъ скоро воротиться.
Бабушка улыбнулась и отрицательно покачала сѣдой головой.
-- Не хочешь?-- замѣтилъ Володя, пытливо взглянувъ въ глаза старушки.
-- Да, потому что это было бы не дѣло.
-- Ахъ, бабуля, бабуля, какая ты право несговорчивая, все у тебя не дѣло! а между тѣмъ до чая еще вѣроятно много времени, мы двадцать разъ успѣли бы воротиться...
Но въ эту самую минуту дверь, ведущая въ сосѣднюю комнату, отворилась, на порогѣ показалась герничная съ подносомъ, уставленнымъ чашками.
Бабушка вмѣсто отвѣта выразительно взглянула сначала на подносъ, потомъ на внука.
-- Пожалуй, бабуля, ты права,-- замѣтилъ послѣдній:-- идти теперь поздно; но тогда чѣмъ бы намъ заняться?-- добавилъ мальчикъ обратившись къ сестрамъ.
-- Право не знаю,-- отвѣчала Анюта.
-- Давайте играть въ карты.
-- Нѣтъ, скучно.
-- Ну, въ шашки, въ домино.
-- Еще скучнѣе.
-- Не сидѣть же сложа руки, въ самомъ дѣлѣ.
-- Конечно.
-- Надо что-нибудь придумать.
-- Вотъ что я придумала!-- сказала маленькая Маша.
-- Что тамъ могла придумать?-- отозвался Володя, взглянувъ съ пренебреженіемъ на дѣвочку:-- ужъ не платья-ли шить твоимъ противнымъ кукламъ?
-- Зачѣмъ ты бранишь моихъ куколъ, Володя, онѣ тебѣ ничего не сдѣлали.
-- Я не браню ихъ.
-- Какъ не бранишь?
-- Да такъ не браню.
-- Не правда, ты сію минуту назвалъ ихъ противными.
-- Ну, не сердись, это такъ, сгоряча, я вовсе не хотѣлъ обидѣть ни ихъ, ни тебя.
И нѣжно обнявъ Машу за талію, Володя горячо поцѣловалъ ее.
-- Говори же! говори скорѣе твою мысль,-- добавилъ онъ съ улыбкою.
-- Попросимъ бабушку разсказать что-нибудь хорошенькое; она такъ прекрасно разсказываетъ!
-- Въ самомъ дѣлѣ,-- подхватили тогда Анюта и Володя:-- бабуля, милая, дорогая, вѣдь ты не откажешь намъ въ этомъ? да, да?
И дѣтки всѣ трое бросились къ старушкѣ.
-- Тише, вы меня задушите,-- смѣялась она, дѣлая всевозможныя усилія, чтобы освободиться изъ ихъ объятій; -- перестаньте! со стула уроните, право уроните...
Но дѣти не унимались; они цѣловали бабулю и вѣшались къ ней на шею до тѣхъ поръ, пока она въ концѣ-концовъ сама предложила разсказать имъ сказку.
-- Про кого же вы хотите?-- спросила бабушка, когда маленькіе слушатели съ веселыми глазками и раскраснѣвшимися щечками, заранѣе предвкушая обѣщанное удовольствіе, спокойно усѣлись около.
-- Про Красную Шапочку!-- заявила Маша.
-- Нѣтъ, это слишкомъ знакомо,-- возразилъ Володя: -- лучше про Змѣя Горыныча.
-- Вотъ еще выдумалъ, про Змѣя Горыныча... Нѣтъ, бабушка, не слушай его, это вовсе не интересно,-- сказала Анюта:-- разскажи про Мальчика-съ-Пальчика.
-- Не хочу, я наизусть ее знаю,-- опять затарантилъ Володя чуть не со слезами.
-- Вотъ видите, какіе вы капризные: -- одинъ того не хочетъ, другой другого, третій третьяго. Я лучше сама рѣшу,-- отвѣчала бабушка.
-- Конечно, это будетъ самое лучшее, по крайней мѣрѣ обойдется безъ споровъ.
-- Ладно, быть по вашему. Хотите послушать сказку про Бѣлаго бычка?-- снова спросила бабушка.
-- Хотимъ!-- отозвались дѣти.
-- А про Краснаго?
-- Тоже хотимъ.
-- А про Голубого.
-- Голубые бычки не бываютъ; -- смѣясь замѣтилъ Володя.
-- Въ сказкѣ все возможно.
-- Ну, тогда пожалуй говори про Голубого.
-- А про Зеленаго хотите?
-- Все равно и про Зеленаго.
-- А про Желтаго?
-- Что же, бабуля, ты все только спрашиваешь, хотимъ-ли мы, и ничего не разсказываешь,-- серьезнымъ, даже нѣсколько недовольнымъ тономъ возразила Анюта,
Бабушка засмѣялась.
-- Хорошо, хорошо, сейчасъ я разскажу вамъ не про бычка, а про одного маленькаго зайчика, который жилъ вмѣстѣ со своимъ отцомъ да матерью въ лѣсу. Жили они въ глубокой ямѣ. Зайчиха сама обложила ее мхомъ и листьями, чтобы было теплѣе и покойнѣе; жили, какъ говорится, припѣваючи, ни бѣды, ни горя никакого не знали, не видѣли, въ особенности маленькій зайчикъ, о которомъ родители постоянно заботились.
Кажется, чего бы еще желать? Такъ нѣтъ, вѣдь... Пришла ему однажды охота пройтись по бѣлому свѣту, людей посмотрѣть, себя показать, и сталъ онъ слезно просить отца съ матерью, выпустить его на свободу.
-- Что ты, глупая головушка,-- возразила зайчиха:-- гдѣ тебѣ по бѣлому свѣту гулять, какъ разъ бѣды наживешь, да и совсѣмъ безъ головы останешься.
-- И думать не смѣй о пустякахъ!-- строго крикнулъ отецъ:-- иначе, расправлюсь по своему!
Но зайка твердо стоялъ на своемъ, и до того докучалъ родителямъ, что они наконецъ, поговоривъ между собою и посовѣтовавшись съ сосѣдями, позволили ему въ одинъ прекрасный день пуститься въ путь-дорогу.
Зайка былъ совершенно счастливъ.
-- Одинъ совѣтъ прими,-- сказала зайчиха, прощаясь съ дорогимъ дѣтенышемъ. Если ужъ непремѣнно хочешь путешествовать, то путешествуй самъ по себѣ, не сближайся ни съ кѣмъ, кто въ лѣсу повстрѣчается.
-- Хорошо,-- отозвался зайчикъ и быстро выпрыгнулъ изъ норки въ поле.
Кругомъ все казалось тихо, спокойно; солнышко только что взошло, трава еще была сплошь покрыта росою, птички беззаботно перепархивали съ вѣтки на вѣтку, заливаясь веселою пѣсенкой. Зайка первый разъ въ жизни видѣлъ такую картину.
-- Куда путь держишь?-- остановила его маленькая бѣлочка, бѣжавшая навстрѣчу.
-- Иду на свѣтъ Божій полюбоваться.
-- А, вотъ оно что, людей значитъ посмотрѣть.
-- Людей посмотрѣть и, вмѣстѣ съ тѣмъ, себя показать.
-- Да найдутся-ли желающіе на тебя посмотрѣть-то?
Эти слова очень не понравились зайкѣ; онъ взглянулъ на свою собесѣдницу сердитыми глазами и, припомнивъ совѣтъ матери: "ни съ кѣмъ не сближаться", хотѣлъ уже идти дальше, какъ вдругъ услыхалъ шорохъ, вслѣдствіе котораго бѣлочка въ одну минуту вскарабкалась на дерево.
"Что бы это могло быть?" -- подумалъ зайка и, притаившись за кустикомъ, сидѣлъ ни живъ ни мертвъ.
Шорохъ между тѣмъ становился все сильнѣе и сильнѣе, наконецъ зайка могъ уже совершенно ясно видѣть проходившаго мимо человѣка съ ружьемъ за спиною, но человѣкъ, по счастью, вѣроятно не замѣтилъ его, потому что даже не обернулся.
-- Видѣлъ?-- снова окликнула зайку бѣлочка, когда шаги охотника затихли.
-- Видѣлъ, только...
-- Что только?
-- Не могъ понять, что это за штука.
Бѣлочка расхохоталась.
-- Какая штука, это былъ человѣкъ.
-- Неужели?
-- Честное слово.
-- Такъ вотъ какіе люди бываютъ; я вѣдь ихъ никогда не видывалъ и представлялъ гораздо страшнѣе; теперь, какъ ворочусь домой, всѣмъ зайцамъ похвастаюсь, что, молъ, видѣлъ человѣка.
-- Да, но не можешь похвастаться тѣмъ, чтобы онъ тебя замѣтилъ.
-- Почему ты такъ думаешь?
-- Потому что человѣкъ, котораго ты видѣлъ, прошелъ мимо и не обратилъ на тебя ни малѣйшаго вниманія.
"Противной бѣлкѣ непремѣнно хочется раздразнить меня",-- подумалъ зайчикъ, грозно взглянувъ на свою собесѣдницу.
-- Не замѣтилъ, потому что я сидѣлъ за кустомъ,-- сказалъ онъ недовольнымъ тономъ.
-- Вовсе не потому.
-- А почему же?
-- Просто не удостоилъ вниманія.
-- Какой вздоръ! Хочешь, я сейчасъ докажу, что ты ошибаешься?
-- Какимъ образомъ можешь ты доказать это?
-- Очень просто: выбѣгу къ нему на встрѣчу и сяду передъ самыми глазами.
-- Повѣрь, и тогда выйдетъ то же самое.
-- То-есть какъ то же самое?
-- Человѣкъ пройдетъ мимо, не повернувъ даже головы въ твою сторону.
-- Ну, ужъ извини, ничего подобнаго никогда не случится.-- И зайка съ этими словами, не помня себя отъ гнѣва и досады, быстрѣе молніи понесся по тому направленію, куда шелъ человѣкъ; менѣе чѣмъ черезъ пять минутъ онъ уже догналъ его, обѣжалъ кругомъ и, присѣвъ на заднія лапки, смѣло посмотрѣлъ въ глаза.
-- Ба, ба, ба, какая счастливая встрѣча,-- проговорилъ охотникъ, взялъ въ руки ружье, прицѣлился и выстрѣлилъ прямо въ зайку, но по какому-то счастливому случаю пуля не убила неразумнаго звѣрька, а только до крови поранила одну изъ пушистыхъ, мохнатенькихъ ножекъ. Зайка испугался не на шутку и, собравъ всѣ силы, съ прежнею быстротою бросился въ кусты, чтобы скрыться съ глазъ охотника.
Вплоть до слѣдующаго утра просидѣлъ бѣдняжка тамъ, стараясь зализать языкомъ довольно глубокую рану, а затѣмъ, не имѣя больше желанія показываться людямъ, самыми темными, укромными тропинками пробрался обратно домой, гдѣ отецъ и мать встрѣтили его съ распростертыми объятіями.
-- Ну что, какъ?-- спросили они и затѣмъ, увидавъ запекшуюся кровь на лапкѣ, ахнули отъ испуга.
-- Ничего,-- отвѣчалъ зайка, стараясь всѣми силами успокоить ихъ.
-- Какъ ничего, ты весь въ крови?
-- Да ничего же, увѣряю васъ, это простая царапина, не тревожьтесь, мнѣ теперь совершенно не больно, пройдетъ, непремѣнно пройдетъ и даже очень скоро, увидите.
Заяцъ-папаша, какъ мужчина, слѣдовательно болѣе крѣпкій по натурѣ, скорѣе пришелъ въ себя, согласился съ доводами своего шалунишки и, удобно свернувшись въ одномъ изъ угловъ скромнаго жилища, уже готовился заснуть; но зайчиха долго слушала болтовню зайчика; наконецъ и ее стало клонить ко сну, она попробовала остановить его безконечный разсказъ, но зайка не унимался.
-- Завтра, дружокъ, разскажешь,-- уговаривала зайчиха:-- теперь спать хочется, замолчи.
А зайка словно нарочно говорилъ, и говорилъ безъ умолку.
Гдѣ-то вдали на церковныхъ часахъ пробило полночь.
-- Слышишь,-- сказала тогда зайчиха:-- это ни на что не похоже, завтра проспишь долго и встанешь съ больной годовою; я больше не могу тебя слушать, перестань, замолчи, спать пора...
На этихъ словахъ рѣчь бабушки вдругъ оборвалась, она молча, со своею всегдашнею ласковою улыбкою взглянула на внуковъ, которые, несмотря на одолѣвавшій ихъ сонъ вслѣдствіе поздняго часа, слушали ее съ большимъ вниманіемъ.
-- Ну, ну, бабуля, что же дальше-то будетъ,-- вскричала маленькая Маша, взявъ старушку за руку:-- продолжай же, продолжай...
-- Что продолжать, когда я сама не помню, на чемъ остановилась,-- отозвалась бабушка.
-- Ты остановилась на томъ, что когда зайка разсказывалъ матери свои похожденія, то она нѣсколько разъ предлагала ему замолчать, потому что было уже поздно.
-- Но я не помню какими именно словами то и другое было сказано.
-- Развѣ не все равно?
-- Нѣтъ, дружокъ, въ сказкѣ каждое слово много значитъ,-- отозвалась бабушка, едва сдерживая смѣхъ.
-- Значитъ, теперь и сказку продолжать нельзя?-- Испуганно спросилъ Володя.
-- Нельзя, коли никто изъ васъ не припомнитъ словъ зайчика.
-- Ахъ, какая досада...
-- Да, да, это ужасно!
-- Стойте!-- радостно воскликнула Маша, даже привскочивъ на стулѣ:-- вспомнила...
-- Вспомнила, такъ скажи,-- отозвалась бабушка: -- смотри, слово въ слово, чтобы всѣ могли разобрать и разслышать.
Маша для большаго эффекта выступила на середину комнаты, торжественно приподняла рученку и проговорила громко, отчетливо:
-- Перестань, замолчи, спать пора! Такъ вѣдь, бабушка?-- добавила она обратившись къ старушкѣ.
-- Такъ, такъ, Машута,-- отвѣтила послѣдняя и, разразившись громкимъ смѣхомъ, встала съ мѣста.
-- Чего же ты смѣешься, бабушка?
-- Зачѣмъ встала съ кресла?
-- Куда собираешься идти и почему не досказываешь сказку?
Въ голосъ спросили дѣти, которыя никакъ не могли понять, что бабушка съ ними дѣлаетъ.^
-- Какъ, досказать сказку?-- спросила послѣдняя съ удивленіемъ.
-- Конечно; что же тутъ смѣшного и страннаго?-- замѣтилъ Володя, обхвативъ старушку за талью и стараясь загородить собою дорогу.
-- Но вѣдь Маша сама сію минуту сказала: "перестань, замолчи, спать пора!" Ну, я и замолчала, потому дѣйствительно очень поздно. Няня давно позѣвывая стоитъ у дверей и ожидаетъ васъ.
-- Такъ вотъ оно что!-- сказали дѣти, въ свою очередь громко расхохотавшись: -- теперь мы поняли; бабуля хотѣла поймать насъ на словѣ и, надо отдать ей справедливость, сдѣлала очень ловко.
-- Мнѣ больше ничего не оставалось,-- отвѣчала бабушка, нѣжно цѣлуя внучатъ:-- вы такъ увлеклись интереснымъ разсказомъ про зайку, что навѣрное замучили бы меня до полночи; теперь же я права, мнѣ сказано: "замолчи", я и замолчала.