Не в деньгах счастье — Рассказ Андреевской Варвары

Семья небогатаго чиновника Алсуфьева, состоящая изъ его самого, жены и семерыхъ дѣтей, только что перебралась на дачу; погода была восхитительная и дѣти были совершенно счастливы. Повскакавъ изъ своихъ постелекъ чуть не съ первыми лучами восходящаго солнца, съ громкими криками радости, бѣгали они по небольшому садику, примыкавшему къ ихъ дому.
Павлуша, Вася и Сережа -- такъ звали мальчиковъ -- играли въ лошадки; Варя, Наташа, Любочка -- ловили бабочекъ, а самая старшая, Оля, присѣвъ просто на травѣ въ сторонкѣ, держала въ рукахъ книгу и читала ее повидимому съ большимъ вниманіемъ.
Около часа не отрывала дѣвочка глазъ отъ книги; наконецъ Вася, меньшой изъ братьевъ, набѣгавшись вдоволь, съ раскраснѣвшимися щечками, подошелъ къ ней и, присѣвъ около, тихо спросилъ, что она читаетъ.
-- Ахъ, не мѣшай пожалуйста,-- отозвалась Оля.
Вася подвинулся еще ближе и, приподнявъ курчавую головку, старался черезъ плечо сестры заглянуть на раскрашенную картинку.
-- Какая красавица!-- проговорилъ онъ снова.
-- Кто?-- отозвалась Оля.
-- Да эта женщина.
-- Какая женщина?
-- Которая здѣсь нарисована.
-- Она не простая женщина, Вася,-- серьезно замѣтила дѣвочка, и нехотя опустила книгу на колѣни.
-- А кто же?
-- Волшебница.
-- Развѣ волшебницы существуютъ на свѣтѣ?
-- Конечно нѣтъ; о нихъ говорится только въ сказкахъ.
-- Значитъ, ты читаешь сказку?
-- Да.
-- И находишь удовольствіе?
-- Еще бы, сказки вещь интересная, въ особенности когда описываютъ какой-нибудь заколдованный замокъ, гдѣ всюду только и видишь роскошь, блескъ, богатство. А по моему мнѣнію лучше богатства ничего не можетъ быть въ мірѣ; кто богатъ, тотъ долженъ быть счастливъ.
И Оля начала безъ конца разсуждать по этому поводу; Вася слушалъ ее съ большимъ вниманіемъ, стараясь не проронить ни одного слова, такъ какъ дѣти, всѣ шестеро, привыкли смотрѣть на Олю какъ на старшую и всегда считали то, что она говоритъ или дѣлаетъ, отличнымъ.
-- Нѣтъ, Оля,-- вмѣшалась вдругъ въ разговоръ проходившая мимо мама: -- ты жестоко ошибаешься; не всегда счастье бываетъ тамъ, гдѣ богатство, даже и пословица говоритъ: "не въ деньгахъ счастье".
Оля немного сконфузилась, ничего не отвѣчала, но въ душѣ все-таки осталась при своемъ убѣжденіи и, лѣниво закрывъ книгу, пошла вмѣстѣ съ остальными на балконъ къ завтраку, который, какъ всегда, отличался скромностью и состоялъ изъ одного незатѣйливаго блюда -- стакана молока съ кускомъ чернаго хлѣба; но дѣти отнеслись къ тому и другому очень благосклонно; одна только Оля оставалась задумчива, до тѣхъ поръ, пока гдѣ-то по близости раздался неожиданно конскій топотъ.
-- Смотрите! смотрите!-- крикнулъ Сережа и, не допивъ своего молока, стремглавъ бросился къ периламъ.
-- Что такое? что?-- раздалось отовсюду.
Всѣ невольно обернулись по тому направленію, гдѣ слышался топотъ.
-- Посмотрите, какая прелесть!-- продолжалъ восторженно мальчуганъ, указывая пальчикомъ на проѣзжавшую въ эту минуту мимо дачи маленькую амазонку.
Она сидѣла на прекрасной, гнѣдой лошади; одѣта была въ щегольское платье, сшитое по послѣдней модѣ, и небольшую круглую шапочку съ козырькомъ, которая очень шла къ ея хорошенькому личику.

Рядомъ съ лошадью бѣжала небольшая собачка, а позади ѣхалъ ливрейный лакей.
-- Ахъ, какая счастливица!-- невольно вскрикнула Оля, жадно впившись глазами въ дѣвочку и взоромъ провожая ее до тѣхъ поръ, пока послѣдняя, наконецъ, завернувъ за уголъ, окончательно не скрылась изъ виду.
-- Почему ты думаешь, что она счастлива?-- сказалъ папа, когда нарушенный пріѣздомъ маленькой амазонки порядокъ снова водворился и дѣти опять принялись за завтракъ.
-- Да какъ же, папочка, развѣ не пріятно кататься верхомъ на такой красивой лошади и быть одѣтою такъ, какъ она одѣта.
-- Положимъ пріятно; но неужели въ этомъ заключается счастье, Оля?
-- А то въ чемъ же, папа? Развѣ можно сравнить нашу жизнь съ жизнью маленькой амазонки; у насъ нѣтъ и никогда не.будетъ такого наряда; мы должны ходить пѣшкомъ, или, самое большее, ѣздить на извозчикѣ, а она...
И не договоривъ начатой фразы, Оля поспѣшно выскочила изъ-за стола, молча поцѣловала руки отца и матери и убѣжала въ садъ на прежнее мѣсто.
Но книга уже больше не занимала ее, она все думала объ амазонкѣ; въ душѣ ея закопошилось недоброе, нехорошее чувство -- чувство зависти.
Оля вспомнила, какъ мама зачастую говаривала, что завидывать ближнему стыдно, грѣшно. Она, бѣдняжка, сама сознавала это, а между тѣмъ ничего не могла сдѣлать съ собою и чѣмъ больше вдавалась въ тяжелыя думы, тѣмъ мрачнѣе и печальнѣе становилось ея миловидное личико.
-- Оля!-- раздался вдругъ надъ самымъ ухомъ дѣвочки знакомый голосъ сестренки Наташи.
-- А? что?-- отвѣтила Оля, встрепенувшись.
-- Ты спишь?
-- Нѣтъ.
-- Какъ же, я зову тебя чуть не въ сотый разъ, а ты ничего не отвѣчаешь?
-- Не можетъ быть!
-- Честное слово.
-- Ну, въ такомъ случаѣ извини, не слыхала. Что тебѣ надобно?
-- Папа велѣлъ позвать тебя въ комнату.
-- Зачѣмъ?
-- Не знаю.
Оля медленно поднялась съ травы и направилась къ дачѣ.
Когда она вошла въ одну изъ небольшихъ комнатокъ, которая разомъ замѣняла гостиную, столовую и кабинетъ, то застала отца сидѣвшимъ у письменнаго стола.
-- Папа, ты звалъ меня?-- спросила она его..
-- Да, дружокъ, я хотѣлъ попросить тебя сослужить мнѣ службу.
-- Какую, папочка? Готова съ большимъ удовольствіемъ.
-- Дѣло, видишь-ли, заключается въ томъ, что необходимо какъ можно скорѣе доставить эти бумаги моему начальнику, князю Горскому, который живетъ верстахъ въ двухъ отсюда на дачѣ No 33-й; послать кухарку нельзя, она занята приготовленіемъ обѣда, горничная какъ на бѣду сегодня стираетъ, поручить мальчикамъ боюсь -- потерять могутъ, такъ хотѣлъ просить тебя, дружокъ, не будешь ли добра отнести.
-- Хорошо, папа, изволь, сейчасъ, только пойду переодѣнусь.
И на-скоро перемѣнивъ скомканное ситцевое платье на болѣе приличный туалетъ, Оля взяла изъ рукъ отца свертокъ.
-- Туда ступай пѣшкомъ, а назадъ можешь нанять извозчика,-- сказалъ онъ, подавая вмѣстѣ съ бумагами нѣсколько мелкихъ серебряныхъ монетъ.
Дѣвочка поблагодарила его и сейчасъ же пустилась въ путь.
День выдался жаркій; солнце жгло невыносимо.
"Вотъ еслибы мы были богаты,-- думала она, пробираясь сторонкой подъ тѣнью: -- послали бы лакея отнести бумаги, а теперь самой приходится, да еще пѣшкомъ по такому зною. Нѣтъ, нѣтъ, и папа, и мама жестоко ошибаются, думая, что счастье не состоитъ въ богатствѣ; богатство главное благо въ мірѣ, отъ него все зависитъ. Я увѣрена, что эта маленькая дѣвочка, напримѣръ, которая проѣзжала сегодня мимо нашей дачки, совершенно счастлива!"
И опять почувствовала Оля, что зависть заговорила въ ней. "Зачѣмъ, зачѣмъ на ея долю выпало такъ много отраднаго, тогда какъ на мою, напротивъ..." думала бѣдняжка, шагая почти въ изнеможеніи по пыльной дорогѣ.
Но вотъ наконецъ показалась вдали дача No 33-й и, Боже мой, что это была за дача! Какая разница съ ихъ крошечнымъ домикомъ, окруженнымъ жалкимъ палисадникомъ, который носилъ названіе сада. Широкая липовая аллея вела прямо къ роскошной бѣлой лѣстницѣ, уставленной цвѣтами, бюстами и устланной ковромъ; по бокамъ аллеи на-право и на-лѣво разстилался лугъ, весь разукрашенный клумбами розъ, жасминовъ и прочихъ пахучихъ цвѣтовъ.
Оля нерѣшительно отворила чугунную калитку и еще того нерѣшительнѣе пошла по усыпанной краснымъ пескомъ дорожкѣ.
-- Что вамъ угодно?-- вдругъ раздался позади ея голосъ.
Она обернулась и увидѣла въ нѣсколькихъ шагахъ отъ себя точно такого же ливрейнаго лакея, какъ тотъ, который утромъ проѣхалъ позади маленькой амазонки мимо ихъ балкона.
-- Мнѣ надо видѣть князя.
-- Его сіятельство у себя въ кабинетѣ; потрудитесь обождать.
-- Хорошо.
-- А какъ прикажете доложить?
-- Скажите, что дочь г. Алсуфьева желаетъ передать ему очень нужныя бумаги.
Лакей молча поклонился, мелкими неслышными шажками взобрался по лѣстницѣ и вошелъ во внутренніе покои. Оставшись одна, Оля съ любопытствомъ разглядывала всю окружающую обстановку, причемъ съ каждой минутой все больше и больше приходила въ неописанный восторгъ.
Но вотъ, наконецъ, на террасѣ снова появилась знакомая фигура ливрейнаго лакея.
-- Князь проситъ васъ къ себѣ, пожалуйте,-- проговорилъ онъ почтительно.
Оля начала взбираться по мягкому ковру, затѣмъ вслѣдъ за лакеемъ прошла цѣлую анфиладу комнатъ, и наконецъ переступила порогъ кабинета, въ глубинѣ котораго на мягкомъ турецкомъ диванѣ полулежалъ довольно пожилой мужчина.
-- Здравствуйте, другъ мой,-- сказалъ онъ, привставъ съ мѣста и идя на встрѣчу неожиданной посѣтительницѣ.-- Благодарю васъ очень за принесенныя бумаги, я давно ожидалъ ихъ.
Оля молча передала свертокъ.
-- Отвѣта никакого не надобно?-- спросила она опустивъ глаза.
-- Нѣтъ, я только желалъ бы просмотрѣть, вѣрно-ли написано; васъ не затруднитъ подождать полчасика?
-- Нисколько.
-- Въ такомъ случаѣ пожалуйста присядьте.
И князь любезно подвинулъ стулъ Олѣ.
Въ комнатѣ наступило молчаніе и тишина, нарушаемая только мѣрнымъ стукомъ маятника стоявшихъ на каминѣ часовъ.
Оля сѣла съ большимъ удовольствіемъ, такъ какъ чувствовала сильную усталость, и опять отъ нечего дѣлать начала оглядываться кругомъ. Такимъ образомъ прошло болѣе двадцати минутъ; наконецъ князь окончилъ чтеніе.
-- Поблагодарите вашего папашу, дитя мое,-- сказалъ онъ тогда, снова обратившись къ дѣвочкѣ:-- все переписано отлично.
-- Значитъ, теперь я могу уйти?-- спросила она тихо.
-- Можете; но мнѣ кажется, вы немного устали? Отдохните.
-- Нѣтъ, ничего,-- отозвалась Оля и уже хотѣла встать съ мѣста, чтобы отправиться въ обратный путь, но князь такъ ловко, такъ мило вступилъ въ разговоръ, что незамѣтнымъ образомъ далъ Олѣ возможность отдохнуть еще почти съ полчаса времени.
-- Такъ вы говорите, что васъ семеро у родителей и всѣ вы, благодаря Бога, здоровы?-- спросилъ онъ съ глубокимъ вздохомъ.
-- Да,-- отвѣчала Оля и въ первый разъ взглянула въ лицо своего собесѣдника.
Боже мой, сколько страданія, сколько грусти, сколько глубокаго горя было написано на этомъ еще далеко не старомъ и очень красивомъ лицѣ...
Олѣ вдругъ стало такъ жаль князя, что она готова была расплакаться.
-- Почему вы спросили, всѣ-ли мы здоровы?-- сказала она.
-- Потому, дитя мое, что здоровье есть главное благо въ мірѣ; безъ него никто и ничто не мило человѣку; вотъ возьмите хоть меня, напримѣръ. По наружному виду я вѣдь, пожалуй, могу назваться вполнѣ счастливымъ, не правда-ли?
-- Еще бы! конечно, вы непремѣнно должны быть счастливы.
-- Почему?
-- Потому что знатны и богаты.
Князь горько улыбнулся.
-- Ахъ, дитя, дитя,-- сказалъ онъ, ласково погладивъ Олю по головкѣ.-- Еслибы вы знали, какъ тяжело у меня на душѣ, то не позавидовали бы моему богатству.
Эти слова были сказаны такимъ раздирающимъ душу тономъ, что Оля даже въ лицѣ измѣнилась.
-- Но что же, что наконецъ мучитъ и печалитъ васъ?-- спросила она съ участіемъ, схвативъ руку князя въ свои маленькія ручки.
-- А вотъ видите-ли, дружокъ, у вашего папы и мамы семь человѣкъ дѣтей,-- у меня только одна дочка; вы всѣ семеро, благодаря Бога, здоровы, а моя бѣдная Зиночка жестоко страдаетъ, хотя глядя на нее съ перваго раза никто не замѣтитъ ея страданія. На видъ она такая же розовая, румяная, цвѣтущая, какъ вы. Недостатка ни въ чемъ не знаетъ и знать не можетъ, потому что все мое богатство къ ея услугамъ, а между тѣмъ жизнь бѣдняжки очень печальна.
-- Почему?-- сквозь слезы спросила Оля.
-- Потому что она глуха и нѣма отъ рожденія,-- отвѣчалъ князь почти шепотомъ и при этомъ, не будучи въ силахъ дольше владѣть собою, громко разрыдался.
-- Енязь, милый, дорогой, не плачьте такъ, не горюйте!-- старалась успокоить его Оля, сама заливаясь горючими слезами.
-- Да, да, ваша правда, дитя мое, плакать не слѣдуетъ; слезами ничему не поможешь, тѣмъ болѣе, что она, кажется, вернулась съ прогулки и вѣроятно сейчасъ придетъ сюда.
Не успѣлъ князь проговорить эти слова, какъ въ сосѣдней комнатѣ дѣйствительно раздался шорохъ. Тяжелыя бархатныя портьеры заколыхались, приподнялись и въ кабинетъ съ шумомъ вбѣжала сначала та самая небольшая собачка, которую Оля уже одинъ разъ видѣла и вслѣдъ за нею уже отчасти знакомая ей изящная маленькая амазонка, которою и Оля и вся семья ея такъ любовались утромъ и въ которой она теперь узнала несчастную глухо-нѣмую Зиночку. Бѣдняжка съ горькою улыбкою на хорошенькихъ коралловыхъ губкахъ бросилась къ отцу, обхватила его за шею рученками и знаками старалась передать пріятное впечатлѣніе прогулки верхомъ.
Князь, привыкшій понимать несчастнаго ребенка, отвѣчалъ ей точно такими же знаками.
Оля долго слѣдила глазами за ихъ оригинальной бесѣдой, но затѣмъ ей стало до того грустно и за князя, и за Зиночку, что она съ громкимъ воплемъ выбѣжала изъ комнаты, наняла перваго попавшагося извозчика, пріѣхала домой и подробно обо всемъ разсказала папѣ, мамѣ, братьямъ, сестрамъ, прибавивъ въ заключеніе, что теперь болѣе чѣмъ когда-либо увѣрена что дѣйствительно не въ деньгахъ счастье.
-- Слѣдовательно, ты не хотѣла бы быть на мѣстѣ маленькой амазонки, которая, повидимому, съ такимъ удовольствіемъ ѣхала кататься?-- спросилъ папа.
Оля отрицательно покачала головой.
-- А скажи, дружокъ, сознайся, вѣдь сегодня ты не только любовалась ею, но даже...
-- Даже что, папочка?-- тревожно переспросила Оля.
-- Даже какъ будто завидовала...
Оля, вмѣсто отвѣта, со слезами бросилась на грудь папы и, сознавшись въ своемъ нехорошемъ чувствѣ, дала честное слово, что больше никогда никому въ мірѣ не будетъ завидовать.