Глава X. Морская кадриль. Алиса в стране чудес. Сказка Кэрролла

Черепаха Квази глубоко вздохнул и вытер глаза. Он взглянул на Алису - видно, хотел что-то сказать, но его душили рыдания.

- Ну, прямо словно кость у него в горле застряла, - сказал Грифон, подождав немного.

И принялся трясти Квази и бить его по спине. Наконец, Черепаха Квази обрел голос и, обливаясь слезами, заговорил:

- Ты, верно, не живала подолгу на дне морском...

- Не жила, - сказала Алиса.

- И, должно быть, никогда не видала живого омара...

- Зато я его пробова... - начала Алиса, но спохватилась и покачала головой. - Нет, не видала.

- Значит, ты не имеешь понятия, как приятно танцевать морскую кадриль с омарами.

- Нет, не имею, - вздохнула Алиса. - А что это за танец?

- Прежде всего, - начал Грифон, - все выстраиваются в ряд на морском берегу...

- В два ряда! - закричал Черепаха Квази. - Тюлени, лососи, морские; черепахи и все остальные. И как только очистишь берег от медуз...

- А это не так-то просто, - вставил Грифон.

- Делаешь сначала два шага вперед... - продолжал Черепаха Квази.

- Взяв за ручку омара! - закричал Грифон.

- Конечно, - подтвердил Черепаха Квази. - Делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров...

- Меняешь омаров - и возвращаешься назад тем же порядком, - закончил Грифон.

- А потом, - продолжал Черепаха Квази, - швыряешь...

- Омаров! - крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.

- Подальше в море...

- Плывешь за ними! - радостно завопил Грифон.

- Кувыркаешься разок в море! - воскликнул Черепаха Квази и прошелся колесом по песку.

- Снова меняешь омаров! - вопил во весь голос Грифон.

- И возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура, - сказал Квази внезапно упавшим голосом. И два друга, только что, как безумные, прыгавшие по песку, загрустили, сели и с тоской взглянули на Алису.

- Это, должно быть, очень красивый танец, - робко заметила Алиса.

- Хочешь посмотреть? - спросил Черепаха Квази.

- Очень, - сказала Алиса.

- Вставай, - приказал Грифону Квази. - Покажем ей первую фигуру. Ничего, что тут нет омаров... Мы и без них обойдемся. Кто будет петь?

- Пой ты, - сказал Грифон. - Я не помню слов.

И они важно заплясали вокруг Алисы, размахивая в такт головами и не замечая, что то и дело наступают ей на ноги. Черепаха Квази затянул грустную песню.

Говорит треска улитке: «Побыстрей, дружок, иди!

Мне на хвост дельфин наступит - он плетется позади.

Видишь, крабы, черепахи мчатся к морю мимо нас.

Нынче бал у нас на взморье, ты пойдешь ли с нами в пляс?

Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты пуститься с нами в пляс?

Ты не знаешь, как приятно, как занятно быть треской.

Если нас забросят в море и умчит нас вал морской!»

«Ох! - улитка пропищала. - Далеко забросят нас!

Не хочу я, не могу я, не хочу я с вами в пляс.

Не могу я, не хочу я, не могу пуститься в пляс!»

«Ах, что такое далеко? - ответила треска. -

Где далеко от Англии, там Франция близка.

За много миль от берегов есть берега опять.

Не робей, моя улитка, и пойдем со мной плясать.

Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты со мной пойти плясать?

Можешь, хочешь, хочешь, можешь ты пойти со мной плясать?»

- Большое спасибо, - сказала Алиса, радуясь, что танец, наконец, кончился. - Очень интересно было посмотреть. А песня про треску мне очень понравилась! Такая забавная...

- Кстати, о треске, - начал Черепаха Квази. - Ты, конечно, ее видала?

- Да - сказала Алиса. - Она иногда бывала у нас на обед.

Она испуганно замолчала, но Черепаха Квази не смутился.

- Не знаю, что ты хочешь этим сказать, - заметил Черепаха Квази, - но раз вы так часто встречались, ты, конечно, знаешь, как она выглядит...

- Да, кажется, знаю, - сказала задумчиво Алиса. - Хвост во рту, и вся в сухарях.

- Насчет сухарей ты ошибаешься, - возразил Черепаха Квази, - сухари все равно смылись бы в море... Ну а хвост у нее, правда, во рту. Дело в том, что...

Тут Черепаха Квази широко зевнул и закрыл глаза.

- Объясни ей про хвост, - сказал он Грифону.

- Дело в том, - сказал Грифон, - что она очень любит танцевать с омарами. Вот они и швыряют ее в море. Вот она и летит далеко-далеко. Вот хвост у нее и застревает во рту - да так крепко, что не вытащишь. Все.

- Спасибо, - сказала Алиса. - Это очень интересно. Я ничего этого о треске не знала.

- Если хочешь, - сказал Грифон, - я тебе много еще могу про треску рассказать! Знаешь, почему ее называют треской?

- Я никогда об этом не думала, - ответила Алиса. - Почему?

- Треску много, - сказал значительно Грифон.

Алиса растерялась.

- Много треску? - переспросила она с недоумением.

- Ну да, - подтвердил Грифон. - Рыба она так себе, толку от нее мало, а треску много.

Алиса молчала и только смотрела на Грифона широко раскрытыми глазами.

- Очень любит поговорить, - продолжал Грифон. - Как начнет трещать, хоть вон беги. И друзей себе таких же подобрала. Ходит к ней один старичок Судачок. С утра до ночи судачат! А еще Щука забегает - так она всех щучит. Бывает и Сом - этот во всем сомневается ... А как соберутся все вместе, такой подымут шум, что голова кругом идет... Белугу знаешь?

Алиса кивнула.

- Так это они ее довели. Никак, бедная, прийти в себя не может. Все ревет и ревет...

- Поэтому и говорят: «Ревет, как белуга»? - робко спросила Алиса.

- Ну да, - сказал Грифон. - Поэтому.

Тут Черепаха Квази открыл глаза.

- Ну, хватит об этом, - проговорил он. - Расскажи теперь ты про свои приключения.

- Я с удовольствием расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра, - сказала неуверенно Алиса. - А про вчера я рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая.

- Объяснись, - сказал Черепаха Квази.

- Нет, сначала приключения, - нетерпеливо перебил его Грифон. - Объяснять очень долго.

И Алиса начала рассказывать все, что с нею случилось с той минуты, как она увидела Белого Кролика. Сначала ей было немножко не по себе: Грифон и Черепаха Квази придвинулись к ней так близко и так широко раскрыли глаза и рты; но потом она осмелела. Грифон и Черепаха Квази молчали, пока она не дошла до встречи с Синей Гусеницей и попытки прочитать ей «Папу Вильяма». Тут Черепаха Квази глубоко вздохнул и сказал:

- Очень странно!

- Страннее некуда! - подхватил Грифон.

- Все слова не те, - задумчиво произнес Черепаха Квази. - Хорошо бы она нам что-нибудь почитала. Вели ей начать.

И он посмотрел на Грифона, словно тот имел над Алисой власть.

- Встань и читай «Это голос лентяя», - приказал Алисе Грифон.

- Как все здесь любят распоряжаться, - подумала Алиса. - Только и делают, что заставляют читать. Можно подумать, что я в школе.

Все же она послушно встала и начала читать. Но мысли ее были так заняты омарами и морскою кадрилью, что она и сама не знала, что говорит. Слова получились действительно очень странные.

Это голос Омара. Вы слышите крик?

- Вы меня разварили! Ах, где мой парик?

И поправивши носом жилетку и бант.

Он идет на носочках, как лондонский франт.

Если отмель пустынна и тихо кругом,

Он кричит, что акулы ему нипочем,

Но лишь только вдали заприметит акул,

Он забьется в песок и кричит караул!

- Совсем непохоже на то, что читал я ребенком в школе, - заметил Грифон.

- Я никогда этих стихов не слышал, - сказал Квази. - Но, по правде говоря, - это ужасный вздор!

Алиса ничего не сказала; она села на песок и закрыла лицо руками; ей уж в не верилось, что все еще может снова стать, как прежде.

- Она ничего объяснить не может, - торопливо сказал Грифон.

И, повернувшись к Алисе, прибавил:

- Читай дальше.

- А почему он идет на носочках? - спросил Квази. - Объясни мне хоть это.

- Это такая позиция в танцах, - сказала Алиса.

Но она и сама ничего не понимала; ей не хотелось больше об этом говорить.

- Читай же дальше, - торопил ее Грифон. - «Шел я садом однажды...»

Алиса не посмела ослушаться, хотя и была уверена, что все опять получится не так, и дрожащим голосом продолжала:

Шел я садом однажды и вдруг увидал,

Как делили коврижку Сова и Шакал.

И коврижку Шакал проглотил целиком,

А Сове только блюдечко дал с ободком.

А потом предложил ей: «Закончим дележ -

Ты возьми себе ложку, я - вилку и нож».

И, наевшись, улегся Шакал на траву,

Но сперва на десерт проглотил он...

- Зачем читать всю эту ерунду, - прервал ее Квази, - если ты все равно не можешь ничего объяснить? Такой тарабарщины я в своей жизни еще не слыхал!

- Да, пожалуй, хватит, - сказал Грифон к великой радости Алисы.

- Хочешь, мы еще станцуем? - продолжал Грифон. - Или пусть лучше Квази споет тебе песню?

- Пожалуйста, песню, если можно, - отвечала Алиса с таким жаром, что Грифон только пожал плечами.

- О вкусах не спорят, - заметил он обиженно. - Спой ей «Еду вечернюю», старина.

Черепаха Квази глубоко вздохнул и, всхлипывая, запел:

Еда вечерняя, любимый Суп морской!

Когда сияешь ты, зеленый и густой, -

Кто не вдохнет, кто не поймет тебя тогда,

Еда вечерняя, блаженная Еда!

Еда вечерняя, блаженная Еда!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блаженная Еда!

Еда вечерняя! Кто, сердцу вопреки,

Попросит семги и потребует трески?

Мы все забудем для тебя, почти зада-

ром данная блаженная Еда!

Задаром данная блаженная Еда!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блажен-НАЯ ЕДА!

- Повтори припев! - сказал Грифон.

Черепаха Квази открыл было рот, во в эту минуту вдалеке послышалось:

- Суд идет!

- Бежим! - сказал Грифон, схватив Алису за руку, и потащил за собой, так и не дослушав песню до конца.

- А кого судят? - спросила, задыхаясь, Алиса.

Но Грифон только повторял:

- Бежим! Бежим!

И прибавлял шагу.

А ветерок с моря доносил грустный напев:

- Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блаженная Еда!

Он звучал все тише и тише и, наконец, совсем смолк.