Удивительные сюжеты Шекспира Несбит Эдит Два веронца
[31]
Речь в нашем рассказе пойдёт о двух дворянах, людях благородного происхождения, — но, как вы вскоре поймёте, подлинным благородством отличался лишь один из них. Звали этих дворян Валентин и Протей, они были друзьями и жили в Вероне — городе на севере Италии.
Валентин получил своё имя в честь святого покровителя всех влюблённых; считалось, что носитель этого имени не способен на подлость и измену. А вот Протею с именем повезло меньше: герой мифа, в чью честь его назвали, умел принимать разные обличья. Поэтому наш Протей отличался ветреностью и непостоянством: он бывал то пылким влюблённым, то бессовестным изменником.
Однажды Валентин сообщил другу, что едет в Милан.
— В отличие от тебя, я ни в кого не влюблён и потому не привязан к дому, — сказал он.
Протей действительно был влюблён — в прекрасную золотоволосую Джулию, девушку состоятельную и независимую. Но его печалила мысль о разлуке с другом.
— В опасности доверь своё несчастье
Моим молитвам. Помни, Валентин,
Что о тебе молюсь я непрестанно.
Итак, Валентин со слугой отправился в Милан.
В то время, когда Протей и Валентин прощались, Джулия ещё не осознавала, что влюблена в Протея. Она даже порвала на клочки одно из его писем на глазах у своей служанки Лючетты, особы весьма неглупой и наблюдательной. Увидев, как её госпожа рвёт письмо, она усмехнулась:
— Ишь, недотрога! А ведь как хотела б Сердиться вновь — за новое письмо!
И вправду, не успела Лючетта уйти, как Джулия горько пожалела о том, что порвала письмо. Она подобрала клочок бумаги, на котором была подпись влюблённого Протея, и спрятала себе под платье — прямо на сердце.
Так уж вышло, что только разорвав письмо Протея, Джулия поняла, как сильно любит его. И тогда искренняя и отважная девушка призналась Протею в любви. «Наберись терпения, — гласило её письмо, — мы непременно поженимся!»
Протей, сам не свой от счастья, бродил, прижав к груди письмо любимой.
— Что это у тебя? — спросил Антонио, его отец.
— Письмо от Валентина, — соврал Протей.
— Дай-ка я его прочту, — протянул руку Антонио.
— Да там нет никаких новостей, — вывернулся обманщик. — Валентин лишь пишет, что герцог Миланский очень добр к нему. Поэтому он совершенно счастлив и зовёт меня к себе — разделить его удачу.
Эта ложь вышла Протею боком: Антонио решил отправить сына в Милан, чтобы тот, как и Валентин, испытал на себе благосклонность герцога.
— Ты едешь завтра! — приказал Антонио.
Протей пришёл в отчаяние.
— Позвольте мне хотя бы собраться! — взмолился он, пытаясь выиграть время.
— Всё, что понадобится, тебе пришлют, — последовал ответ.
До чего же опечалилась Джулия, узнав, что ей предстоит разлука с возлюбленным на второй день после признания в любви! Она подарила Протею кольцо, сказав:
— Береги его на память обо мне!
Протей в ответ тоже подарил ей кольцо, и они расцеловались — двое влюблённых, полных решимости хранить друг другу верность до самой смерти.
И Протей отправился в Милан вслед за Валентином.
Тем временем Валентин влюбился в Сильвию, дочь герцога Миланского. Её насмешливые светлые глаза и каштановые локоны лишили его сна и покоя. Однажды Сильвия сказала ему, что хочет написать приветливое письмо одному другу, который мил её сердцу, но ей недосуг; не напишет ли Валентин это письмо за неё? Валентину, конечно, пришлось не по душе такое поручение, однако он его выполнил — и вручил Сильвии письмо, не скрывая обиды.
— Раз вы писали это письмо без всякой охоты, заберите его обратно! — приказала девушка.
— Синьора, оно ваше, — возразил Валентин.
— Нет, заберите! В нём не хватает нежности!
Обескураженный Валентин остался с письмом в руках. Он собирался уже писать другое — но слуга открыл ему глаза на то, что, по сути дела, Сильвия позволила Валентину написать от её имени любовное письмо… самому себе!
— Эта хитрость, — ухмыльнулся слуга, — так же незаметна, как флюгер на башне!
Конечно, он имел в виду, что уловка Сильвии слишком очевидна:
— Ведь вы писали часто ей, она ж из страха и приличий
Не отвечала вам — таков у честных девушек обычай.
Она боялась, что посыльный предаст её, и против правила
Любимому письмо любимой писать любимого заставила.
Когда Протей прибыл в Милан, Валентин представил его Сильвии — а позже, оставшись с другом наедине, принялся расспрашивать Протея о Джулии.
— Странно, — удивился Протей. — Раньше ты не хотел ничего о ней слышать. Разговоры о любви навевали на тебя скуку.
— Ах, — вздохнул Валентин, — теперь всё переменилось.
Еду и сон, всю жизнь и все желанья
Отныне заменила мне любовь.
— Похоже, ты обожествляешь Сильвию, — заметил Протей.
— Но она и вправду божество! — воскликнул Валентин.
— Ладно тебе, — попытался урезонить его Протей.
— Если и не божество, — уступил Валентин, — то, по меньшей мере, царица всех земных женщин!
— Кроме Джулии, — добавил Протей.
— Милый мой, — сказал Валентин, — я, так и быть, готов признать, что из всех женщин только твоя Джулия достойна нести шлейф моей дамы.
Протей изумился:
— Не слишком ли далеко ты зашёл в похвальбе?
Однако Протей уже видел Сильвию — и теперь вдруг всем сердцем ощутил, как перед её красотой меркнет образ золотоволосой Джулии. Протея одолели недостойные мысли, и он впервые в жизни себе признался: «Я самому себе дороже друга».
Если бы в тот злосчастный миг, когда Протей пренебрёг Джулией ради Сильвии, у него (как и у вещего старца, в честь которого он был назван) изменились не только мысли, но и внешность, — о, тогда Валентин сумел бы разгадать его чёрный замысел! Однако внешне Протей ничуть не изменился, он улыбался всё так же приветливо и дружелюбно, и Валентин доверил другу великую тайну: Сильвия обещала с ним бежать!
— Вот здесь, под плащом, — сказал Валентин, — у меня шёлковая верёвочная лестница с острыми крючьями, чтобы зацепить за подоконник.
Протей знал, почему Сильвия и её возлюбленный задумали побег. Дело было в том, что герцог вознамерился выдать дочь замуж за синьора Турио, напыщенного болвана, которого Сильвия терпеть не могла.
Протей надеялся, что, избавившись от Валентина, сумеет завоевать сердце Сильвии — особенно если герцог по-прежнему будет заставлять её слушать утомительную болтовню глупого Турио. И он отправился к герцогу со словами:
— Долг важнее дружбы! Мне горько предавать друга, но, ваша светлость, вы должны знать, что Валентин собрался нынче ночью бежать с вашей дочерью.
Протей умолял не выдавать его, и герцог пообещал, что Валентин даже не заподозрит, от кого стало известно о побеге.
В тот же день ближе к вечеру герцог вызвал к себе Валентина. Тот явился в плаще, под которым что-то топорщилось.
— Знаешь ли ты, — спросил герцог, — что я хочу выдать дочь за синьора Турио?
— Да, — ответил Валентин. — Что ж, он человек добродетельный и щедрый, как и подобает другу вашей светлости.
— Вот! А ей он не нравится! — сказал герцог. — Капризная, надменная, строптивая девчонка! Ни гроша не дам ей в приданое. Лучше я сам женюсь!
Валентин поклонился.
— Но я совсем не знаю, как в наши дни принято ухаживать за дамами, — добавил герцог. — Вот я и подумал: быть может, ты научишь меня, как завоевать сердце моей избранницы?
— Пробовали ли вы дарить ей драгоценности? — спросил Валентин.
— Пробовал, — вздохнул герцог.
— Если она отвергла один подарок, подарите ей другой — и вскоре даритель станет ей мил.
— Беда не в этом, — продолжал герцог. — Родные прочат её замуж за одного достойного молодого человека и потому держат взаперти. С ней даже словом трудно перемолвиться!
— Так предложите ей бежать, ваша светлость! — воскликнул Валентин. — На то есть верёвочные лестницы.
— Как же я пронесу такую лестницу? — спросил герцог.
— А она лёгкая, — ответил Валентин. — Её можно пронести под плащом.
— Под таким, как твой?
— Да, ваша светлость.
— Так одолжи мне его!
Валентин понял, что попался, — он не мог отказать герцогу. Тот распахнул его плащ и увидел письмо, надписанное: «К Сильвии». Герцог хладнокровно сорвал с письма печать и прочёл: «Сильвия, любимая моя! Сегодня же ночью ты будешь свободна».
— А вот и верёвочная лестница… — произнёс он. — Что же, задумано неплохо, но, как видишь, не без изъяна. Даю вам, синьор, ровно день на то, чтобы покинуть мои владения. Если задержитесь в Милане хоть на минуту дольше — вы умрёте.
С этими словами герцог повернулся и вышел.
Бедный Валентин пришёл в отчаянье:
— Без Сильвии ярчайший свет — не свет,
И радость мне без Сильвии — не радость.
Прежде чем покинуть Милан, он пришёл проститься с Протеем. Тот проявил себя отъявленным лицемером:
— Надежда — посох влюблённого, с ней и отправляйся в путь, — сказал он Валентину, которого сам же и предал.
Покинув Милан, Валентин и его слуга забрели в лес близ Мантуи, где некогда жил великий поэт Вергилий. Теперь же в этом лесу не осталось поэтов — лишь разбойники, нападавшие на путников. Схватили они и Валентина со слугой. Валентин спокойно и уверенно побеседовал с разбойниками, и те, восхитившись его разумными речами, решили сохранить ему жизнь — с условием, что он согласится стать их атаманом.
— Согласен, — сказал Валентин, — но только если вы освободите моего слугу и никогда больше не будете нападать на женщин и бедняков.
Это был ответ, поистине достойный Вергилия! Так Валентин стал атаманом шайки разбойников.
Теперь вернёмся к Джулии, которая с тех самых пор, как Протей уехал из Вероны, не находила себе места от тоски. Она умоляла свою служанку Лючетту, чтобы та придумала им способ свидеться.
— Дождитесь лучше, пока он вернётся, — сказала благоразумная Лючетта.
Джулия поняла, что Лючетта не составит ей компании в опасном приключении, и решила сама ехать в Милан, одевшись пажом.
— Тогда вам придётся отрезать волосы, — сказала Лючетта.
Она думала, что Джулия, услышав это, сразу откажется от своей затеи. Но та, к разочарованию Лючетты, придумала выход:
— А я завяжу их узлом!
Лючетта снова и снова пыталась высмеять план Джулии, но та твёрдо решила ехать, и все насмешки были для неё пустым звуком. В мужском костюме она полностью преобразилась. Никто не догадался бы, что перед ним девушка, а не юный паж.
И вот Джулия (взявшая себе мужское имя Себастьян) приехала в Милан. Перед дворцом герцога звучала прекрасная музыка.
— Это поют серенады поклонники синьоры Сильвии, — пояснили Джулии миланцы.
Внезапно из хора выделился один голос — и Джулия узнала его. Это был голос её Протея! Но что же он пел?
— Кто Сильвия? И чем она
Всех пастушков пленила?
Умна, прекрасна и нежна,
Велением богов дана
Ей чар любовных сила.
Джулия старалась не слушать, но две строки громом прогремели в её ушах:
— Друзья, среди чудес земли
Что Сильвии чудесней?
Выходит, Протей считал, что Сильвия прекраснее Джулии; а раз он на весь белый свет прославлял красоту Сильвии, то, похоже, не просто был неверен Джулии, но и вовсе позабыл её. Однако Джулия любила его по-прежнему. Она подошла к нему и попросилась в пажи — и Протей, ни о чём не подозревая, согласился.
Однажды он вручил ей кольцо — то самое, которое она подарила ему, прощаясь, — и сказал:
— Себастьян, отнеси это синьоре Сильвии и скажи, что я мечтаю получить её портрет, который она мне обещала.
Сильвия действительно обещала ему портрет, но Протей ей не нравился. Она беседовала с ним лишь по настоянию отца. Герцог осыпал Протея милостями, думая, что тот уговаривает Сильвию стать женой Турио. Сильвия же знала от Валентина, что в Вероне у Протея осталась возлюбленная, с которой он был обручён; поэтому, когда Протей говорил Сильвии нежности, она не могла не думать о том, что он предаёт и друга, и любимую.
Джулия принесла Сильвии кольцо, но та не приняла его:
— Я не оскорблю ту, которая подарила ему это кольцо!
— Она вас благодарит, — сказала Джулия.
— Так ты её знаешь? — удивилась Сильвия.
И Джулия принялась рассказывать ей о себе. Говорила она так ласково и нежно, что растроганная Сильвия решила, будто Себастьян влюблён в Джулию, и пожелала ему счастья. Она вручила Джулии обещанный Протею портрет — и, разглядев его, Джулия убедилась в том, что сама она ничуть не менее красива, чем Сильвия.
Вскоре во дворце поднялся переполох: Сильвия бежала! Герцог был уверен, что она отправилась вслед за изгнанником Валентином — и, конечно же, не ошибся. Он не мешкая бросился в погоню, а вместе с ним — Турио, Протей и слуги.
Преследователи поскакали в разные стороны. Протей и Джулия (в одежде пажа), ехавшие рядом, вдруг увидели Сильвию: разбойники захватили её в плен и теперь вели к своему атаману. Протей вызволил Сильвию из рук разбойников и сказал:
— Я спас вас от смерти — так подарите же мне хоть один приветливый взгляд!
— О, как я несчастна! — воскликнула Сильвия. — Уж лучше бы меня растерзал лев, чем быть обязанной этому предателю Протею!
Джулия молчала, но в душе у неё пели птицы. Протей же так разозлился на Сильвию, что, схватив её за плечи, принялся угрожать ей и запугивать.
— О небо! — взмолилась Сильвия.
В этот миг послышался треск ветвей. Это был Валентин: не разбирая дороги, он ломился сквозь лесные заросли на помощь Сильвии. Джулия испугалась, что он ударит Протея, и бросилась защищать неверного возлюбленного.
Но Валентин не поднял руку на вероломного товарища. Он лишь сказал:
— Протей, мне горько оттого, что я не могу больше тебе доверять.
Тут у Протея наконец заговорила совесть, и он упал на колени:
— Прости меня! О, как я виноват! Мне очень стыдно!
— Что ж, тогда ты снова мне друг, — сказал великодушный Валентин. — И если Сильвия, потерянная мною, полюбит тебя, то, клянусь, я не буду мешать вашему счастью и благословлю обоих.
Услышав эти слова, Джулия ахнула и упала в обморок. Валентин привёл её в чувство и спросил:
— Что с тобой, мальчик?
— Я вспомнил, — солгала Джулия, — что забыл вручить синьоре Сильвии кольцо.
— Покажи-ка мне его, — велел Протей.
И Джулия показала ему кольцо — но другое, то, которое он подарил ей, покидая Верону.
Протей взглянул на её руку и покраснел до корней волос.
— Я изменила свою внешность, когда ты изменил своему слову, — сказала Джулия.
— Но я люблю тебя! — воскликнул Протей. — Я вновь тебя люблю!
Тут появились разбойники, ведя свою добычу — герцога и Турио.
— Не трогать герцога! — властно приказал Валентин.
— Да тут Сильвия! — крикнул Турио. — Она моя!
— Только прикоснись к ней — и ты покойник, — сказал Валентин.
— Не такой я глупец, чтобы из-за неё рисковать жизнью, — пошёл на попятный Турио.
— Тогда ты подлец! — возмутился герцог. — Иное дело ты, Валентин! Мне по душе твоя храбрость. Возвращайся в Милан и женись на Сильвии. Ты заслужил её!
— Благодарю вас, ваша светлость! — с признательностью произнёс Валентин. — Но у меня есть ещё одна просьба.
— Я её исполню, — пообещал герцог.
— Простите этих разбойников, ваша светлость, они такие же изгнанники, как и я. Это достойные люди, им можно поручить важные дела.
— Прощаю и тебя, и их, — сказал герцог. — Пусть зарабатывают на жизнь честным трудом.
— А как вам нравится этот паж, ваша светлость? — спросил Валентин, указывая на Джулию.
Герцог окинул её взглядом и произнёс:
— Мальчишка грациозен.
— От граций больше в нём, чем от мальчишки, — рассмеялся Валентин.
И единственным наказанием вероломному Протею стало то, что ему пришлось, сгорая со стыда, выслушать рассказ о приключениях Джулии-Себастьяна из Вероны.