Опубликовано: 06 мая 2017

Просмотров: 1161

Лекции профессора Чайникова. Лекция десятая. Ответы профессора Чайникова на вопросы телезрителей Успенский

Уважаемые читатели!
Мы не можем пока напечатать ответы профессора Чайникова, потому что у нас нет ваших вопросов.
Если они у вас возникли, срочно запихните их в конверт и пришлите нам.
Наш адрес: 125319, Москва, ул. Усиевича, дом 8, помещение 130.
И тогда мы выпустим дополненное и улучшенное издание «Лекции профессора Чайникова». И обязательно расскажем, чем закончился опыт профессора Чайникова по проверке расстояния от Земли до Луны.

От имени Чайникова
Э. Успенский

Опубликовано: 06 мая 2017

Просмотров: 1341

Лекции профессора Чайникова. Лекция восьмая. Прием электромагнитных волн Успенский

Следующий рабочий день профессора начался с разбора писем и посылок. Одна посылка была с обувью. В ней лежали меховые унты. В посылке было письмо:
«Дорогой профессор! Вы все время приходите в новых ботинках. Очевидно, у вас нескончаемая коллекция обувных изделий.
Посылаю Вам нанайские народные ботинки — унты. Берегите их, смазывайте рыбьим жиром и прогоняйте из них моль.
Учительница Тимурова-Тамерланова».
Профессор Чайников немедленно снял с ноги футбольные бутсы своего сына и всунул ногу в нанайские народные утны. Вдруг он закричал:
— Караул! — и буквально выпрыгнул из унта. А вслед за ним оттуда выпрыгнула маленькая мышка. Она была перепугана не меньше, чем профессор Чайников, и не знала, куда деться.
Она побежала искать спасение у Марины Рубиновой.
Как только она подбежала к Марине, Марина каким-то чудом взлетела на осветительный фонарь. Вниз посыпалось небольшое количество мышкового электричества. Тогда мышка юркнула в кучу одежды и сумок, лежащую в углу студии, и затихла.
Профессор начал лекцию:
— Уважаемые зрители! Дорогие студенты экрана. Колебания электрических и магнитных полей распространяются во все стороны с невероятной скоростью. Практически со скоростью света. Теперь их можно поймать в любом конце страны и усилить. Для этого служат приемная антенна и усилитель. Рисую.
Профессор нарисовал такую схему на движущейся доске:

— Колебания прилетают сюда, к антенне. Колебания — это меняющиеся магнитное и электрическое поля. А раз в катушке меняется электрическое поле, по катушке течет слабый электрический ток. То есть начинают бегать туда и сюда электрончики. И что получится?
Марина Рубинова к этому времени съехала со стойки фонаря. Она сказала:
— Электрончики то будут прибегать на сетку лампы и закрывать ее, то будут с нее убегать.
— Правильно. А значит, они будут усиливать или уменьшать ток, идущий через лампу. Таким образом слабые-преслабые сигнальчики, приходящие издалека, раскачивают сильный-пресильный ток лампы.
Сказав это, профессор стал раскланиваться, как артист на арене цирка, который сумел сделать блестящий трюк.
Тут зазвонил телефон. Звонил Фома Неверующий.
— Профессор, — сказал он, — вы убедили нас, что колебания высокой частоты могут летать далеко-далеко и что их можно принимать при помощи антенны. Но нам нужно передавать не колебания, а речь и музыку.
Профессор Чайников сразу перестал раскланиваться, и улыбка сползла с его лица на затылок. Он положил трубку и тихо сказал:
— А ведь он прав, этот противный тип. Я рассказал вам, дорогие товарищи телезрители, как летают по свету колебания высокой частоты. Вот такие колебания:

— А нам надо получить из приемника речь. То есть колебания низкой частоты. То есть медленные колебания. То есть вот такие:

— А медленные колебания по свету летать не могут. Поэтому я расскажу вам сейчас, как устроены микрофон и наушники.
— Ничего не понимаю, — сказала Марина Рубинова. — Почему по свету летят колебания высокой частоты? Почему из приемника летят колебания низкой частоты? И при чем здесь микрофон и наушники?
— Сейчас я вам все объясню, — сказал профессор. — Допустим вы, Марина, хотите спеть песню для Миши. А Миша находится от вас за три тысячи километров. Что вы будете делать?
— Буду петь по телефону.
— А если телефона нет?
— Пошлю ему посылку с кассетой?
— Очень хороший выход. А других способов вы не знаете?
— Нет.
— А есть самый простой способ — пропеть эту песню по радио. Рисую. Вот видите, это Марина.

— Марина поет. Ее голос выдает колебания низкой частоты. Они летят к передатчику. Передатчик преобразует их в колебания высокой частоты, и они летят через леса и горы на расстояние три тысячи километров к Мише Кувалдину, который в это время героически ищет руду в горах Акатуя. Колебания высокой частоты попадают в приемник и вылетают оттуда колебаниями низкой частоты, то есть словами песни, которую поет Марина. И Миша счастлив.
— И вовсе нет.
— Почему? — удивился профессор.
— А почему это я ищу ерунду в горах атакуя?
— Не ерунду в горах атакуя, а руду в горах Акатуя. Так горы называются.
— Тогда другое дело, — успокоился Миша.
— Тогда вы все поняли?
— Тогда я все понял.
— А при чем здесь наушники? — спросила Марина.
— Наушники при приемнике. При всех приемниках бывают наушники, чтобы папы не ругались. Чтобы музыку можно было слушать тихо.
— Вы знаете, Миша, — сказал профессор Чайников. — Я не перестаю вами восхищаться. Сколько лет я вас знаю, вы все понимаете. Но самое интересное, что вы все понимаете неправильно.
— Правильно, неправильно, — пробурчал Миша, — подумаешь! Некоторые вообще никак не понимают.
— А теперь я делаю такой рисунок, — сказал профессор Чайников.
— Отгадайте, что это такое?
— Картина, — твердо сказал Миша Кувалдин. — «Воздушные шарики погружаются в тучу». Натюрморт.
— А другие версии у вас есть? — спросил профессор.
— Есть. Это картина «Гроза над демонстрацией».
— Почему?
— Потому что во время демонстрации всегда воздушные шарики носят, и очень часто бывает гроза.
Профессор поморщился.
— А вы что думаете? — спросил он Марину.
— Мне кажется, этот рисунок необходимо дополнить. Можно?
— Пожалуйста, — разрешил профессор. — И что тогда выйдет?
— А вот что, — сказала Марина.
— Теперь этот рисунок называется «Моя собачка любит рисовый суп».
— Да ерунда! — закричал профессор Чайников. — Да даже ни капельки не собачка. Даже ни капельки, ни капли не рисовый суп! Товарищи телезрители, поймите — внутри нарисован порошок.
Сразу же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий.
— Я знаю. Я понял. Это шапка золотоискателя на золотоносном прииске, где плохо налажен производственный контроль.
Из глаз Чайникова опять покатились глицериновые слезы.
— Да нет. Это микрофон в разрезе. Обыкновенный микрофон. А внутри насыпан угольный порошок. Когда человек говорит в микрофон, угольный порошок то сжимается под действием колеблющейся мембраны, то разжимается. Понятно?
— Понятно, — ответил Миша Кувалдин. — А что здесь делают шарики?
— Это не шарики. Это контакты. К ним подведены провода. Когда электрончики бегут по этим проводам и вбегают в микрофон, то им то легко идти внутри, то трудно. Потому что порошок то плотно лежит, то неплотно. Поэтому ток через микрофон меняется в соответствии со звуковыми волнами изо рта человека. Вам все ясно?
— Все, — ответила Марина Рубинова. — А электрончиков там не засыпает углем?
— Нет, наоборот. Чем сильнее сжат порошок, тем легче по нему бежать электрончикам. Вот смотрите. Вот у нас работает передатчик и дает в эфир колебания высокой частоты. Помните эту схему? Теперь мы включаем в нее микрофон и сажаем к микрофону Марину.
— Почему все время Марину? — обиделся Миша.
— Хорошо, сажаем Мишу. И он будет нам петь.
Профессор возобновил рисунок.

— У нас через лампу бегут вот такие колебания.

— Они же бегут и через микрофон, через угольный порошок. Теперь Миша будет для нас петь букву «А».
Марина сразу повернулась к экрану и сказала:
— Прослушайте, пожалуйста, букву «А» в исполнении певца Миши Кувалдина.
Миша набрал полную грудь воздуха и заревел, как Шаляпин:

— А-А-А-А-А — пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам.

— Пешеходов нам не надо, — сказал профессор Чайников. — Только букву «А».
Миша снова запел:

А-А-А-А — пусть бегут неуклюже
А-А-А-А — по лужам
А-А-А — по асфальту рекой.

— Уже лучше, — сказал профессор Чайников. — Так вот, когда наш Миша поет «А-А-А», колеблется мембрана. Вот так:

— Порошок то сжимается, то разжимается. И электрончикам то легко бежать, то плохо. И получается так, что их частая беготня, частые колебания управляются нечастыми колебаниями мембраны микрофона.
— Профессор, — спросил Миша. — А почему колебания мембраны микрофона несчастные?
— Не несчастные, а нечастые. Такой процесс влияния одних колебаний на другие называется наложением колебаний. И теперь уже Мишино «А-А-А» при помощи высоких колебаний через антенну летит по всему белому свету. То есть получается, что мы редкие звуковые колебания рисуем частыми электронными.

— Товарищ профессор, — снова спросил Миша, — а зачем мы это делаем? Разве нельзя через антенну сразу пускать по белому свету низкие звуковые колебания? То есть мое «А-А-А»?
— Колебания низкой частоты, а по-другому звуковые колебания, плохо распространяются в пространстве. Еле-еле летают. А колебания высокой частоты чрезвычайно быстрые и шустрые.
— Давайте проведем эксперимент, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас выключим в студии все микрофоны, все электроприборы, создающие высокочастотные колебания. И все вместе будем после этого кричать что-нибудь. Интересно, услышат нас телезрители хотя бы в ближайших домах или нет?
— Дорогие телезрители, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас начнем кричать во весь голос. И как только вы что-нибудь услышите, немедленно звоните нам в студию и говорите — что вы услышали.
Телеоператоры начали все выключать. Пока они все выключали, Марина спросила:
— Профессор, а что мы будем кричать?
— Да все, что в голову взбредет: А, О, У! КУ-КУ-КУ!
— Готово? — спросил профессор операторов.
— Готово, — ответили телеоператоры.
— Давай! — скомандовал профессор. И все, кто был в студии, заорали благим матом:
— А-А-А-А-А-А-А!
— О-О-О-О-О-О-О!
— И-И-И-И-И-И-И!
— КУ-КУ-КУ!
Но никто из радиослушателей не звонил и не говорил, что он слышал. Марина Рубинова так кричала, что от звуковых колебаний у нее слезла вся помада с губ и все румяна со щек. Она решила восстановить все это и полезла в кучу одежды искать свою сумку. И вот как раз в этот момент в студии раздался громкий нечеловеческий крик:
— Ой, мама!!!!!!! Ой, мыши!!!!!!!!!!!!!!!!
Тут же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий:
— Профессор, я слышал, что вы кричали без всяких там ламп и колебаний.
— И что же?
— Ой, мама, ой, дышит!
— Почему?
— Я не знаю почему. Наверное, чья-то мама перестала дышать. А потом стала дышать снова. И вы очень обрадовались и закричали: «Ой, мама, ой, дышит!»
— Почти правильно, — неохотно согласился профессор Чайников, глядя на Марину.
— Эх, вы, — грустно сказал он ей. — Такой эксперимент испортили!

Опубликовано: 06 мая 2017

Просмотров: 1295

Лекции профессора Чайникова. Лекция девятая. Наушники, диоды и другие радиоустройства Успенский

В этот день Марина Рубинова позвонила профессору Чайникову рано утром задолго до эфира.
— Товарищ профессор, вчера летучка была на телевидении. Нас обвиняют, что мы мало передач проводим на свежем воздухе. Какие у вас будут предложения?
Профессор подумал и сказал:
— Во время занятий откроем форточку.
— Профессор, я серьезно, — сказала Марина. — Может, мы выйдем на улицу и там проведем лекцию.
— Хорошая мысль, — согласился профессор Чайников. — Мы с наушниками и диодами выходим на улицу, а телезрители сидят дома перед телевизорами. Это и есть занятия на свежем воздухе?
Марина промолчала.
— Или мы предлагаем телезрителям взять телевизоры с собой и идти в парк. А там в каждом пеньке есть розетка для тока.
Марина опять промолчала. А потом придумала:
— Профессор, а может быть, им вынести телевизоры на балкон?
— Прекрасная мысль! — согласился профессор. — Чуть-чуть закапает дождик — сразу же произойдет короткое замыкание, и телевизор выйдет из строя, потому что сгорит целиком. Можно будет на нем еще и шашлыки поджарить. Целый пикник получится.
— Профессор, — взмолилась Марина, — но от нас же требуют.
— В общем, так! — сказал профессор. — Я, как всегда, буду проводить лекцию в студии! — И он грозно швырнул трубку на рычаг.
Трубка не ожидала такого действия в отношении себя. Она немедленно развалилась на две части. Из нее выпал маленький микрофон, о котором профессор говорил на своей лекции вчера, и небольшой наушник, о котором он собирался говорить сегодня.
«Какая жалость, что она не разбилась на прошлом занятии, — подумал профессор. — Телезрители сразу бы и увидели, как микрофон выглядит. А то „Шапка золотоискателя“, „Моя собачка любит рисовый суп“!»
Слава богу, на улице сильно похолодало. Профессор надел подарочные унты и отправился в студию. Свою лекцию он начал так:
— Дорогие телезрители, допустим, к нам с вами прилетели откуда-то высокочастотные радиоволны, то есть колебания. Но мы их с вами не может слышать своими ушами. Они для нас сливаются в сплошной гул.

— Конечно, — согласился Миша Кувалдин. — Вот какие страны присылают к нам эти колебания: и Америка, и Канада, и Бибиси.
— И Америку, и Канаду я знаю, — сказал профессор Чайников. — А что это за страна такая Бибиси?
— Наверное, это сокращение, — предположил Миша Кувалдин. — А полностью будет Бибисисия.
— А что, — согласился профессор Чайников. — Есть Белоруссия, в ней живут белорусы. На папуасских островах живут папуасы. А в Бибисисии, безусловно, должны жить бибисисы.
— Так вот, — продолжил он, — допустим, что из Бибисисии к нам прилетели медленные звуковые колебания, записанные быстрыми, высокочастотными колебаниями радиопередатчика. Помните, я рассказывал вам в прошлый раз, как это делается. Один высокопоставленный бибисис зовет нашего Мишу Кувалдина в гости.
— Профессор, — сказал Миша Кувалдин. — По правде говоря, я не очень-то понял, как это делается. Вернее, я все понял, как это делается, но я все понял неправильно. Вы сами тогда так сказали. А я бы хотел все понять правильно. Как эти колебания записываются?
— Сейчас я попытаюсь объяснить это снова, — сказал профессор. — Представьте себе длинную бетонную дорожку длиною в один километр. По ней. прыгает миллион теннисных шариков. Они скачут и скачут куда-то вдаль между дорожкой и натянутой над ней веревкой. Вот так.

— А теперь мы берем и пускаем по веревке волну. И тогда шарики начинают прыгать по-другому, подчиняясь веревочной волне. Вот так.

— У вас есть вопросы?
— Есть, профессор, — сказал Миша Кувалдин. — Даже много — два.
— Отлично, — сказал профессор. — Я люблю, когда у человека есть вопросы. Это значит, что он умный. Какие же у вас вопросы.
— Первый: где можно взять столько шариков? И второй: почему они прыгают?
— Столько шариков можно взять на шариковой фабрике. А прыгают они чисто теоретически. Теперь вам понятно?
— Нет, непонятно.
— Что вам теперь непонятно?
— Почему они прыгают теоретически? Что их заставляет прыгать?
— Предположим, что бетонная дорожка постепенно раскаляется, и поэтому шарики начинают скакать. Теперь есть вопросы?
— Есть. И еще больше. А почему дорожка раскаляется?
— Потому что по ней пустили ток.
— Но ведь всех прохожих будет дергать! — поразился Миша.
— Каких прохожих? — удивился профессор Чайников.
— Которые по этой дорожке ходят.
— По этой дорожке никакие прохожие не ходят, — стал подводить итоги профессор Чайников. — Потому что она теоретическая. У вас есть еще вопросы?
— Есть, — ответил Миша.
— Вот и оставьте их при себе.
— Почему?
— Потому что у меня больше нет ответов. Кончились.
Миша Кувалдин опечалился. Сильно, но ненадолго. Потому что профессор нарисовал какую-то чрезвычайно интересную картинку, как будто бы в БЕЛОЙ кастрюльке варились СИНИЕ макароны, намотанные на ЖЕЛТЫЕ сухарики. Миша Кувалдин сразу просветлел лицом.
— Переходим к наушнику, — сказал профессор.

— Видите, это катушка. Когда по катушке идет ток, слабый или сильный, вокруг нее возникает магнитное поле. Оно колеблется и притягивает металлическую пластинку-мембрану.
— Я все поняла, — сказала Марина Рубинова. — К нам прилетают звуковые колебания. Мембрана колеблется и передает эти колебания к нам в уши. Правильно?
— Нет, неправильно, — ответил профессор.
— Почему?
— Да потому, что звуковые колебания летать далеко не могут. К нам из Бибисисии летят высокочастотные колебания. А мы при помощи наушника и диода должны перевести их в звуковые. Вы помните, что такое диод?
— А как же, — ответила Марина Рубинова. — Это такое устройство, которое пропускает ток или что-либо другое только в одну сторону.
— Вы можете привести примеры диодов?
— Пожалуйста, — сказал Миша Кувалдин. — Тюбик с зубной пастой. Он пропускает пасту только в одну сторону. Однажды я пытался запихнуть пасту обратно, ничего не вышло. Бился, бился, ни капли не запихнул. Только весь перемазался.
— Интересная мысль, — сказал профессор. — В некотором смысле, тюбик с пастой действительно диод. А еще есть примеры?
— Есть! — осенило Марину. — Мясорубка, например. Она крутит мясо только в одну сторону... И тесто.
— И корова — диод! — закричал механик-электрик сцены. — Она траву ест только в одну сторону, я в деревне видел.
Профессор Чайников был поражен таким количеством диодов. А тут еще зазвонил телефон, и Фома Неверующий добавил:
— Да любой кинотеатр есть диод. Он людей только в одну сторону пропускает — через вход к выходу. Да любой гастроном!
— Я не буду спорить, — сказал Чайников. — Все это прекрасные примеры диодов. А сейчас я нарисую вам схему совместной работы диода и наушника.
Он нажал кнопочку, чтобы приехал чистый кусочек рисовальной доски. Но что-то перепутал и вместо этого уехал сам, потому что по кругу поехала сцена.
Профессор закричал Мише Кувалдину:
— Верните меня!
Миша поискал глазами нужную кнопочку и нажал ее. И как раз, когда, сделав круг, профессор приехал к доске, сцена остановилась и с диким скрипом поехала в обратную сторону.
Профессор сильно разгневался и стал тормозить нанайским унтом все сильнее и сильнее. Но унт стирался просто как школьный ластик, а сцена продолжала крутиться как ни в чем не бывало.
— Что вы делаете? — кричал профессор. — Да знаете вы, как это называется?
Немедленно зазвонил телефон, и Фома Неверующий объяснил:
— Это называется круговые колебания низкой частоты.
С большим трудом механик-электрик сцены отыскал нужную кнопку и затормозил профессора.
— Итак, я рисую для вас схему, — сказал Чайников.

— Это наш приемник. Он ловит и усиливает высокочастотные колебания из страны Бибисисии. Если бы не было диода, колебания были бы такими.

— Но диод пропускает ток только в одну сторону, и поэтому график высокочастотных колебаний выглядит так:

— То есть ток не болтается с бешеной скоростью туда-сюда. А мелкими зубцами образует большие плавные волны. Именно эти волны и дают звуковые колебания мембраны. То есть мелкий дребезг колебаний высокой частоты превращается в звуки. И все, что хотел сказать высокопоставленный бибисис Мише Кувалдину, мы можем узнать.
— А что он хотел сказать? — спросила Марина Рубинова.
— Я думаю, он хотел сказать на чистом английском языке: «Dear Michail, dear playgoer, you have got to understand not only physics but also English».
— А что это значит, товарищ профессор? Я как-то с трудом понимаю эти английские звуковые колебания. Они для меня все равно что высокочастотный дребезг.
— Это значит: «Дорогой Миша Кувалдин, дорогие товарищи телезрители, надо понимать не только физику, но и английский язык».
— Но я не понимаю по-английски, — ответил Миша Кувалдин.
— Значит, свой следующий цикл мы посвятим скоростному изучению английского языка, — сказал профессор Чайников.
— А больше этот бибисис ничего не сказал? — спросил Миша Кувалдин. — Например: «Приезжайте в гости». Или: «Вот вам в подарок полкило бибисисинской жвачки».
— Нет, — ответил профессор, — больше он ничего не сказал.
И тут зазвонил телефон.
— Это телевидение, да? Можно к телефону профессора Кофейникова?
— У нас нет такого профессора, — ответила Марина Рубинова.
— А профессора Кипятильникова?
— И такого у нас нет. Может быть, вам нужен профессор Чайников?
— Точно. Именно он нам необходим.
Профессор Чайников взял трубку.
— Товарищ профессор. Это говорит мама Каблукова. Вы начали лекции с моего письма. Так вот у меня к вам есть вопрос. А если телевизор разобрать, человечки в нем останутся?
— Спасибо за хороший вопрос, — ответил, вскипая, профессор Кипятильников. — Я с удовольствием на него отвечу. И на все другие вопросы. Товарищи телезрители, следующая моя передача будет посвящена ответам на вопросы. Задавайте их. Как говорится в известной песне: «Спрашивайте, мальчики, спрашивайте».
— Профессор, — сказала Марина Рубинова. — А я могу задать вопрос?
— Конечно.
— Скажите, пожалуйста, а наш звук уже долетел до Луны?

Опубликовано: 06 мая 2017

Просмотров: 1205

Лекции профессора Чайникова. Утра... утры... утро на хуторе близ Диканьки. Успенский

Профессор очень беспокоился, что не будет Луны. Что она спрячется за облаками или вообще уйдет за горизонт. Но все было в порядке. Луна сверкала как начищенная, и в небе, кроме нее, ничего не было. Ни облачка, ни пол-облачка. Ни вороны, ни спутника.
Профессора и всю группу запихнули в окоп. Они даже не успели осмотреть окрестности.
Ярко-красные провода шли от бомбы в окоп к темно-зеленому полковнику. В руках у полковника было что-то очень похожее на ручную кофемолку.
— Что мы будем делать? — спросила Марина Рубинова.
— Сейчас мы будем перерезать ленточку, — ответил всезнающий Миша.
Но ленточку никто не перерезал. Полковник крутанул ручку кофемолки, и раздался такой грохот, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Окоп приподняло и перенесло на два метра в сторону. Сверху посыпались песок и камни, и жутко запахло газом.
— Прорвало газопровод «Дружба», — сказал Миша Кувалдин.
— Ничего подобного, — объяснил полковник с кофемолкой. — Это пороховые газы.
Вдруг раздался еще один жуткий грохот.
— Это рухнул Светлогорск, — предположил Чайников.
— Нет, — ответил полковник. — Это эхо.
— От Луны? — спросила Марина Рубинова.
— От стен Светлогорска.
— А когда будет от Луны?
— От Луны будет через месяц, — ответил профессор Чайников. — А точнее — через двадцать шесть с чем-то суток.
— Откуда вы знаете? — спросил Миша Кувалдин.
— Я проводил прикидочные расчеты. Примерное расстояние от Земли до Луны триста восемьдесят пять тысяч километров. Столько же обратно. Значит, звук должен пролететь семьсот семьдесят тысяч километров. Скорость звука в воздухе 330 метров в секунду. То есть 0,330 километра в час. Если вы поделите это расстояние на эту скорость, вы получите время, которое будет летать звук туда и обратно. Получается приблизительно двадцать шесть суток.
— Но ведь Луна не стоит на месте, — вмешался полковник с кофемолкой. — Она вращается вокруг Земли. Что же ваш звук так и будет за ней бегать?
— Но и Земля не стоит на месте, — отпарировал профессор Чайников. — Она вращается вокруг себя.
— В конце-то концов, если надо, наш звук побегает, — сурово произнес Миша Кувалдин и этим закончил научную дискуссию.
— Мы вернемся сюда через двадцать шесть суток, — гордо сказал профессор Чайников. — Можете приехать вместе с нами. И тогда сами во всем убедитесь.
Группа профессора Чайникова села в телевизионную машину и вернулась на ЦТ. Все произошло с такой скоростью, что телеоператоры практически ничего не сумели заснять на видеопленку.
Но, может быть, это было к лучшему.