Поиск

Вальдшнепы Рассказ Соколова - Микитова

Еще в недавние времена весенняя охота на тяге и осенняя на вальдшнепиных высыпках с умной и чуткой легавой собакой была у русских охотников самой любимой и поэтической. О весенней охоте на тяге мне уже приходилось писать. Но есть интересная осенняя охота на вальдшнепиных высыпках.
Чуть-чуть тронулся, пожелтел на деревьях лист. В первом осеннем золоте стоят березы. По-прежнему густо зелены ольховые кусты на берегу реки. Идешь с умной собакой, приглядываешься. Вот, припадая к земле, верхним чутьем повела собака. Изредка она оглядывается на охотника, поспешно приготовившего к выстрелу ружье. Подойдя к густому кусту, в мертвой недвижной стойке замерла собака. Чуть-чуть дрожит ее хвост, приподнята передняя лапа, вытянута шея с красивой ушастой головою. Охотник подходит к кусту, тихо командует:
- Вперед, Ринушка, вперед!
Шумно вылетает из куста длинноносая птица, быстро летит меж стволами деревьев. Умелому стрелку нетрудно застрелить вальдшнепа. Возьмешь в руки подстреленную, еще теплую птицу. Капельки крови видны на ее перьях, открыты черные, прекрасные, уже мертвые глаза. Разинут длинный клюв. Чудесно осеннее оперение вальдшнепа, так сливающееся с окраской земли, покрытой опавшими пожелтевшими листьями. Подвернув под крыло голову застреленной птицы, кладешь добычу в ягдташ. Дальше пускаешь разгоряченную собаку.
В жизни моей я знавал обильные осенние вальдшнепиные высыпки. Идешь, бывало, - то и дело замирает на стойке собака. Я никогда не был слишком жадным охотником. Несколько удачных выстрелов вполне меня удовлетворяли. Вальдшнепы вылетали почти у самых ног, и я любовался полетом исчезавшей за деревьями птицы.
Особенно была распространена такая осенняя охота в Крыму и на Кавказском побережье. Множество охотников, подчас с плохими, но хорошо натасканными собаками, на весь день уходили на охоту. Со всех сторон слышалась пальба, крики и визг наказываемых собак. Раза два или три мне довелось побывать на такой охоте, и, сознаюсь откровенно, она не доставила мне большого удовольствия. Птиц было много, но еще больше было охотников, вооруженных самыми разнообразными ружьями, с большими и маленькими собаками, похожими на простых дворняжек.
Есть еще одна осенняя охота на вальдшнепов - на грязи. Там, где много скопляется этой дичи, на лесных малоезженых дорогах, возле осенних луж, можно увидеть на грязи следы птиц и частые небольшие дырочки. Здесь точно кто-то тыкал в грязь гвоздем или заостренной палочкой. Сюда, на грязь, по вечерам слетались кормиться вальдшнепы. Своими длинными клювами прокалывая грязь, добывали они личинок и червяков. Охотник усаживался вблизи посещаемой вальдшнепами грязи. Спрятавшись за укрытием, он ждал вечера, когда вальдшнепы тихо подсаживались у своих вечерних кормежек. Стрельба в сидящего на грязи неподвижного вальдшнепа не доставляла мне удовольствия, и я никогда не занимался этой охотой.
На птичьих зимовках у южных берегов Каспийского моря я наблюдал "немую тягу" вальдшнепов. Каждый вечер вальдшнепы летели на кормежку на вспаханные поля. Здесь вальдшнепы не издавали обычных весенних звуков хорконья, цвирканья, хорошо знакомых каждому русскому охотнику. Они летели молча, быстро и деловито. На вспаханных полях ночью их ловили местные жители-талыши. Я видел, как по полю движутся огоньки фонарей, с которыми бродили по пашне ловцы птиц. У одного из ловцов в руке был фонарь, другой держал в руках круглую сетку, похожую на рыболовную снасть. Ночью вальдшнепы вплотную подпускали к себе людей с зажженными фонарями, их запросто накрывали сетью.
Весенняя русская охота на тяге всегда была моей любимой. На такой охоте чуткий охотник слышит каждый звук пробуждающейся земли. Радостное, поэтическое чувство возникает в душе. Недаром так любили эту весеннюю русскую охоту наши великие писатели и поэты.
Охота на тяге была, пожалуй, моей первой в жизни охотой. Я отчетливо помню, как отец в первый раз взял меня весною с собой на тягу. Помню и место, где мы стояли, пролетавших над вершинами невысоких берез птиц, выстрелы, вылетавшее из ружья, пугавшее меня пламя. С тяги мы возвращались полевой тропинкой уже в темноте. Я устал, отец посадил меня на каркушки, я обнял руками шею отца, и вместе с добытой дичью отец доставил меня домой. Эта давняя охота запечатлелась в моей памяти на всю жизнь.
Я всегда относился с любовью к вальдшнепам, к этой милой таинственной длинноклювой птице, открывавшей радостное время весны. Еще лежит в лесу широкими пятнами снег, а уже начинается первая пролетная богатая тяга. Вальдшнепы возглавляют весенний прилет птиц. С прилетом длинноносых гостей весенними звуками наполняется лес. Кукуют кукушки, распевают дрозды, начинает оживать лес. Жизнь пробуждается.
Еще долго продолжается весенняя тяга. Зеленой листвою покрылись березы. Покусывают, мешают стоять комары. Цветет по канавам, одевшись в подвенечное платье, красавица черемуха. Кончают токовать глухари. А все еще летят и летят по вечерам, цвиркая и хоркая, над зелеными вершинами берез длинноносые вальдшнепы.
Раза два или три мне доводилось находить гнездо вальдшнепов на земле под кустами. Как-то в начале лета, проходя лесом, я увидел у поленницы сложенных березовых дров странную, тяжело летевшую над землею птицу. Не сразу я узнал вальдшнепа, несшего в лапках уже подраставшего своего птенца. Вальдшнепы иногда переносят с места на место свой выводок, мужественно спасая птенцов от грозящей им опасности.
В долгой охотничьей жизни моей доводилось мне видеть богатые вальдшнепиные тяги. Еще в давней юности, начиная охотиться, я вместе с отцом стоял в березовом мелком лесу. Над нашими головами низко пролетали десятки птиц, хорканье и цвирканье раздавалось со всех сторон. Такой богатой тяги мне больше никогда не приходилось видеть.
Теперь вальдшнепиные тяги обеднели почти повсеместно. Гостя весною в Ясной Поляне, я однажды стоял в тех самых местах, где некогда Лев Николаевич Толстой охотился на тяге со своим гостем Тургеневым. Цвела черемуха, пели дрозды, шла весна. Места для тяги были изумительные. Но над моей головою не пролетела ни одна птица.