Дом шалунов
Глава XXXVI. Странный подарок

Александр Васильевич был не в духе. Ему жаль было наказывать двух провинившихся мальчиков, так как вообще он не любил крутых наказаний. Но в этот раз мальчиками выкинута была такая злая шутка, за которую не наказать виновных не было возможности. И, скрепя сердце, добряк директор решил, что наказание необходимо. Но его душа болела при этом так, точно ему самому предстояло быть наказанным, а не Коте и Вите.

Женя торжествовала.

Но вот внезапно счастливая улыбка озарила нахмуренное лицо директора. Морщинки на его лице разгладились: он услышал за дверью шаги маленьких ножек и узнал милую походку своей любимицы Жени.

Женя и Маруся попали к нему после смерти их родителей. Младшей племяннице, Жене, было тогда всего лишь два месяца. Марусе -- два года. Александр Васильевич самолично, как нянька, выходил Женю, тогда еще слабенькую, хрупкую малютку, и немудрено, что он горячо привязался к ней. Жене ни в чем не было отказа. Вместе с годами к Жене пришло и здоровье. Она оправилась и окрепла. Но, уже начав баловать хрупкую, болезненную Женю, добрый дядя продолжал баловать и здоровую, жалея стеснять живую и подвижную, как ртуть, девочку. Женя росла совсем особенным ребенком. В ней было много мальчишеского, удалого. Ни одна гувернантка не уживалась у неё.

Шести лет она упросила сшить ей костюм мальчика вместо платьица и лазала, как белка, по деревьям. Видя, что это не мешает ей быть чуткой и доброй девочкой, дядя не очень горевал и с улыбкой смотрел на мальчишеские замашки Жени.

Женя пулей влетела в кабинет дяди, взобралась к нему на колени и повисла у него на шее.

-- Завтра чье-то рожденье! Завтра чье-то рожденье! -- припевала она, осыпая поцелуями его бородатое лицо.

-- Ну и что же, шалунья ты этакая? -- так и расцветая улыбкой, спросил Макаров.

-- А то, что я придумала себе подарок. Только это не вещь! -- внезапно выпалила Женя и, прищурив лукавый глазок, взглянула искоса на дядю.

-- Знаю, знаю... Пони, о котором ты уже не раз говорила! -- засмеялся тот, возвращая ей поцелуи.

Женя вздохнула.

-- Ах, не пони! -- произнесла она уныло, -- а если бы ты знал, дядя, как мне хочется пони!

-- Так за чем же дело стало, шалунья? Подарю тебе пони, и дело с концом!

-- Ай, нет, нет! Нельзя этого! -- вся так и всколыхнулась Женя. -- Если я получу пони, то уже не посмею просить ничего другого!

-- А какой же это другой подарок, позвольте узнать? -- шутливо осведомился у неё дядя.

-- Это не подарок, а просьба! -- произнесла тихо Женя и скромно и лукаво опустила глазки.

-- Какая же просьба, шалунья? Выкладывай скорее! Мне некогда. Сейчас уже восемь часов. Надо спешить в пансион.

-- Зачем так рано? -- удивилась Женя.

-- Там будут наказывать двух шалунов, -- нехотя отвечал Александр Васильевич.

-- Дядя, прости их! Прости, пожалуйста, дядя! -- так и взмолилась Женя, устремляя на дядю свои красивые глаза.

-- Нет, деточка, эту просьбу я положительно не могу исполнить.

И Александр Васильевич даже отвернулся, не желая встречать молящего взгляда своей любимицы.

-- Не простишь?

-- Нет!

-- Ни за что?

-- Ни за что!

Женя вздохнула долгим, протяжным вздохом. Потом полезла в карман, вынула оттуда конверт и дрожащей рукой подала его дяде.

-- Вот, -- проговорила она торжественно, -- когда я хлопну в третий раз в ладоши, ты разорвешь конверт и прочтешь это письмо, только громко, во весь голос. Это и будет твоим подарком мне ко дню моего рождения вместо пони, которого я должна лишиться, -- печальным голосом заключила Женя. -- Понял меня, дядя?

Дядя мотнул головою, хотя ровно ничего не понял из слов Жени. Но размышлять над этим было поздно. Женя уже командовала:

-- Теперь сиди, не шевелясь, пока я не ударю три раза в ладоши! Я начинаю.

Она вышла на середину комнаты и ударила резко ладонь о ладонь.

-- Раз!..

Дверь из гостиной в кабинет отворилась, и на её пороге появился сконфуженный и красный, как рак, Витик Зон

-- А... а!.. -- как-то странно проронил директор и искоса взглянул на маленького пансионера

-- Два!

Женя снова, во второй раз, хлопнула в ладоши. И вторично растворилась дверь, не гостиная только, а другая, маленькая, чуть заметная для взора, та, что вела из классной девочек в кабинет.

На пороге классной новое видение.

Перед изумленным взором господина Макарова теперь стоят уже не один, а двое: Котя и Кудлашка.

-- Что же это, наконец, за шутки, Женя? -- растерянно моргая, спрашивает Александр Васильевич. Но Женя только трясет головой и мычит что-то непонятное себе под нос.

-- Три!

Третий и последний хлопок.

-- Читай письмо, дядя! Скорее, скорее! И как можно громче! -- кричит Женя так, точно потолок готов свалиться ей сию минуту на голову.

Александр Васильевич, недоумевая, разрывает конверт, вынимает из него лист бумаги, исписанный крупным почерком Жени и читает во весь голос:

-- "Дети, вы провинились и заслужили наказание. Но я прощаю вас и наказывать не буду. Кудлашку позволяю оставить в пансион. Это будет мой подарок, вместо обещанного пони, моей маленькой Жене".

Вот и все, что стояло в записке.