Поиск

Оливер Твист Чарльз Диккенс История для детей

Работный дом, а иными словами, приют для бедняков не самое лучшее место для рождения. Куда как приятнее начать свои жизненный путь в поместье богатого аристократа и быть окружённым заботливыми бабушками, тётками и няньками. Но даже если тебе всё-таки довелось появиться на свет в работном доме, ты можешь кое-что сделать. Ты можешь кричать во весь голос, чтобы старая сиделка поняла, что ты родился живым. Именно так и поступил младенец Оливер Твист: он закричал, и это последнее, что услышала бедная его мать, перед тем как отправиться на тот свет. Она же оказалась единственным человеком, знавшим, кто его отец, поэтому неудивительно, что сразу после рождения Оливер Твист стал круглым сиротой.
Следующие несколько недель своей жизни он провёл там же, где и родился, пока умные и сострадательные джентльмены в дорогих костюмах решали, что с ним делать. Попытались найти ему приёмную мать, но в приюте для бедняков не нашлось женщины, готовой взвалить на свои плечи ещё и Оливера. Поэтому было решено отправить его на "ферму" - в отделение работного дома, где жили маленькие сироты под присмотром некой миссис Манн. Эта пожилая леди получала еженедельно семь с половиной пенсов на содержание каждого ребёнка, и такая сумма казалась достаточной для того, чтобы малыши наедались досыта и даже немножко страдали от переедания. Но миссис Манн была мудрой женщиной, поэтому быстро поняла, что нет ничего плохого в том, чтобы оставлять себе большую часть из этих семи пенсов и что худой ребёнок гораздо здоровее пухлого. Поэтому мальчики на ферме были все как на подбор слабые и тоненькие, и по правде сказать, ещё более тоненькими они могли бы стать, только питаясь воздухом.
Такая система выращивания детей не могла не отразиться на Оливере, который ко дню своего девятилетия был невероятно чахлым и бледным. Но радоваться можно было уже тому, что он увидел очередной день своего рождения, потому что бывало (и нередко!), что система воспитания миссис Манн давала сбои и мальчики покидали этот мир гораздо раньше. Девятилетие своё Оливер встретил в тёмном погребе для угля, куда его заперли вместе с двумя другими молодыми людьми за то, что они посмели сказать хозяйке, что голодны.
В тот же день миссис Манн очень удивилась, увидев в воротах своей фермы мистера Бамбла - попечителя работного дома.
- Бог мой! Неужели это вы, мистер Бамбл! - закричала она, высунувшись из окна и стараясь придать голосу радостное выражение, что у неё не очень-то получилось.
- Да, это я, - раздражённо ответил мистер, который никак не мог справиться с калиткой, и миссис Манн, во дворе которой нечасто появлялись такие высокие должностные лица, выбежала впустить его.
- Я к вам по делу, - сообщил мистер Бамбл, когда они прошли в дом и миссис Манн налила ему немного джина. - Знаете ли вы, что сегодня мальчику Оливеру Твисту исполнилось девять лет?
- Конечно, знаю! - ответила миссис Манн, делая знаки служанке, чтобы та поскорее выпустила молодых людей из угольного погреба.
- В таком случае вы понимаете, миссис Манн, - продолжил Бамбл, - что он больше не может оставаться здесь и я должен забрать его обратно в работный дом.
Служанка привела Оливера, по дороге заставив его кое-как умыться, хотя от этого он не стал чище, а только ещё больше размазал по лицу угольную пыль.
- Хочешь ли ты пойти со мной, Оливер? - спросил мистер Бамбл.
Оливер хотел было ответить, что он готов идти куда угодно и с кем угодно, только бы не оставаться больше на попечении миссис Манн, но увидел, как смотрит на него хозяйка приюта и какой большой кулак она показывает ему из-под стола. Тогда он изобразил грусть на своём лице и, вздохнув, ответил, что ему совсем не хочется покидать такое уютное место, но собрался быстрее моли (хотя и собирать-то ему было особенно нечего) и уже через пару минут в сопровождении мистера Бамбла покинул ферму миссис Манн навсегда.
Несколько миль по дороге к работному дому и кусок хлеба с маслом, который он получил там, стали неплохим подарком на его девятилетие, но хлеб с маслом был стремительно съеден, и практически так же быстро Оливер понял, что работный дом мало чем отличается от того места, где он провёл детство. Но, так или иначе, его новая, но ничуть не менее голодная жизнь началась именно здесь.
За три месяца, проведённых в работном доме, Оливер Твист стал ещё слабее и тоньше, чем был до этого. Характер у него был тихий и дружелюбный, он не участвовал в потасовках, и если его задирали, старался просто уйти подальше. Но когда кому-то приходило в голову обидеть дурным словом память его матери (а чего только не придёт в голову глупым мальчишкам!), то этот малыш приходил в ярость и, невзирая на силу и рост обидчика, давал ему такой суровый отпор кулаками, что все вокруг только диву давались, откуда в этом хрупком создании столько сил.
Мальчиков кормили за длинными столами в большой зале. В одном конце этой залы стоял котёл, обложенный красным кирпичом. Когда наступало время обеда или ужина, надзиратель большим черпаком наливал из этого котла кашу. Да-да, наливал, а не накладывал, потому что это была масса, по большей части состоящая именно из воды. Каждому мальчику полагалось по одной маленькой миске такой каши. Исключение составляли только праздники, когда им выдавали ещё и по паре кусков хлеба. Голодные дети с таким остервенением набрасывались на еду и так выскабливали ложками свои тарелки, что посуду никогда не приходилось мыть. Закончив с едой (а это не занимало много времени), мальчики молча облизывали свои ложки и с жадностью глядели на котёл, готовые, казалось, съесть и его, и окружающие его красные кирпичи.
Как-то днём один из молодых людей, тот, что был покрупнее и постарше всех, мрачно заметил:
- Если сегодня вечером мне не дадут добавки, то ночью я съем кого-нибудь из вас.
И такими голодными и дикими были в тот момент его глаза, что приятели, так же измученные голодом, сразу ему поверили. Решили бросить жребий, чтобы узнать, кто пойдёт просить добавки, и жребий пал на Оливера.
Настал вечер, каша была разлита по мискам, которые мгновенно опустели, и для Оливера настало время выполнять выпавшее на его долю поручение. Он сомневался и медлил, но мальчишки вокруг шикали и подталкивали его, тогда он взял свою мисочку, подошёл к надзирателю и тихо сказал:
- Простите, сэр, я хочу ещё.
Лицо надзирателя преобразилось так, будто рядом с ним ударила молния, хотя произошло только то, что маленький мальчик попросил добавки жидкой каши.
- Что ты сказал?! - взревел надзиратель.
- Простите, сэр, я хочу ещё, - повторил Оливер чуть слышно, испуганно глядя на то, какой эффект произвели его слова.
Надзиратель же схватил его за ухо и закричал не своим голосом:
- Мистер Бамбл! Позовите мистера Бамбла!
Позвали мистера Бамбла, и тот прибежал в столовую.
Мальчики, все до одного, с ужасом смотрели на происходящее около котла и боялись пошевелиться.
- Этот негодяй попросил ещё каши! - воскликнул надзиратель, продолжая выкручивать ухо бедного Оливера.
- Ещё каши?! - возмутился мистер Бамбл. - После того как он съел положенную ему порцию, он посмел попросить ещё каши?!
- Так оно и было, сэр! - подтвердил надзиратель.
За это невероятное по своему размеру злодейство было решено заключить Оливера в тёмную комнату, где тот просидел целую неделю. В дополнение к этому раз в два дня его приводили в обеденную залу и секли розгами - для устрашения всех обитателей приюта. Затем его возвращали в тёмный карцер, и там он горько плакал ночи напролёт, не понимая, за что судьба так не любит его.
У Оливера было много времени, чтобы подумать о своей нелёгкой жизни. И однажды он понял, что любые скитания лучше, чем жалкое существование в этом страшном месте, где его ждут только унижения и голод. И тогда в одну из ночей он сломал защёлку на двери своей тюрьмы (а, нужно сказать, сделать это было лёгко, ведь мальчики были так слабы и запуганы, и никому и в голову не могло прийти, будто кто-то из них осмелится сбежать), быстро собрал в узелок нехитрую свою одежду и тихонько вышел на улицу.
Там он вдохнул в себя свежего воздуха, осмотрелся по сторонам и побрёл в неизвестном направлении. Хотя нет. Он знал, куда нужно пойти. Оливер слышал, что существует на свете прекрасный и огромный город Лондон и будто бы город этот так огромен, что даже самый ленивый человек, попадая туда, сразу находит себе занятие и пропитание. А уж он, Оливер Твист, совсем не ленив. Поэтому, выяснив примерное направление, он отправился туда, в город своих надежд. Он шёл, изнемогая от голода и холода, ночевал на улице под открытым небом. Он шёл даже тогда, когда ноги его подкашивались, а ступни были совсем сбиты. Бывало, что он просил милостыню, и хотя иногда ему удавалось получить пару шиллингов, на которые он сразу покупал себе хлеба, чаще всего его просто прогоняли. Через семь дней Оливер вошёл в небольшой городок, расположенный недалеко от Лондона, размышляя о том, что будь у него карета, ему понадобилось бы всего несколько часов на расстояние, которое он преодолевал целую неделю. Было раннее утро, ставни домов были ещё закрыты, и даже спросить дорогу было не у кого. Оливер присел на ступеньки одной из небольших таверн и просидел так пару часов, съежившись от холода, но давая отдых своим сбитым ногам. Вдруг он заметил мальчика, который сначала прошёл мимо него, но потом, обернувшись, уставился на Оливера. Оливер поднял голову и тоже стал на него смотреть. Это был мальчик одного с ним возраста, одетый в грязный, с мужского плеча, сюртук, доходивший ему до самых пяток. Рукава сюртука были завёрнуты до локтя и открывали худые грязные руки, засунутые в карманы штанов.
- Что за беда случилась, парнишка? - спросил этот странный джентльмен так важно и напыщенно, как будто он был уже совсем взрослым.
- Я очень долго шёл, - ответил ему Оливер, - целых семь дней. Я очень устал и проголодался.
- Ничего себе, - воскликнул мальчишка, которому такого короткого объяснения оказалось вполне достаточно, - да тебе нужно задать корму! Я сейчас и сам на мели, но ради такого случая готов раскошелиться.
Уговаривать Оливера не пришлось, они тотчас направились в трактир и не успели дойти до него, как уже условились, что вместе пойдут в Лондон, где Джек (так звали странного молодого джентльмена) представит Оливера своему попечителю, который запросто найдёт ему работу и жильё.
- Наверное, это самый добрый человек на свете, - воскликнул Оливер, - если ты так уверен, что он поможет мне!
- Уж не сомневайся! - захохотал Джек.
Они зашли в трактир, заказали еды, и за последние семь дней это был первый раз, когда Оливеру довелось нормально поесть.
В Лондон мальчики пришли затемно, долго плутали по узким и грязным улочкам, но через некоторое время завернули в одну из подворотен и поднялись по лестнице. Джек постучал в дверь.
- Кто там? - послышалось изнутри.
- Плутни и удача! - глухо сказал Джек.
Дверь отворилась, и они вошли. Глаза Оливера какое-то время привыкали к темноте, которую освещала лишь тусклая свеча в руках у сморщенного старика с рыжими всклокоченными волосами в старом фланелевом халате. Старик был обладателем такого злобного и отталкивающего лица, что Оливеру захотелось поскорее покинуть это странное пристанище и продолжить свой путь в одиночестве. Но было уже поздно, потому что старик ворчливо спросил Джека:
- Кто это, Плут?
Плутом старик называл Джека.
- Это Оливер Твист, - ответил ему Плут, - мой друг из страны желторотых.
Старик ухмыльнулся, отвесил Оливеру низкий поклон, сказав, что будет рад познакомиться с ним поближе, и представился Феджином. Оливер улыбнулся, тоже ответил что-то подходящее случаю, а сам в это время оглядывал комнату с закопчёнными стенами и большим столом посередине, на котором лежала большая груда носовых платков (для стирки, как решил Оливер). Откуда ни возьмись появилась целая стайка мальчишек, каждый из которых мог соперничать с Плутом в странности своего одеяния. Они окружили Оливера и стали ловко помогать ему раздеться. Не успел он оглянуться, как у него незаметно забрали узелок с вещами и проверили содержимое карманов, по-видимому, чтобы освободить Оливера от всего, что могло тяготить его: ведь было видно, что он сильно устал. Со стола к тому времени исчезли носовые платки, а на их месте появились жареные сосиски и стаканы с горячим джином. Оливера вместе со всеми позвали к столу, и лишь только он управился со своей порцией еды, как глаза его слиплись. Оливер провалился в глубокий сон, и его осторожно перетащили на один из набитых соломой мешков, в большом количестве лежавших в углу комнаты.
Проснулся Оливер далеко за полдень. Вставать не хотелось, и он лежал, то и дело чуть-чуть приоткрывая глаза, чтобы сквозь щёлочки посмотреть, что делается в комнате. А там занимались любопытной игрой. Старик Феджин рассовал по своим карманам разные вещи: часы, носовой платок, табакерку. К рубашке он приколол булавку с фальшивым бриллиантом и, наглухо застегнув сюртук, начал разгуливать по комнате, иногда останавливаясь около камина или стола, оглядываясь по сторонам и забавно похлопывая себя по всем карманам. Плут и ещё один мальчишка следовали за ним по пятам, но как только старик оборачивался, скрывались так ловко, что заметить их было совершенно невозможно. Улучив момент, Плут будто бы случайно толкал Феджина или наступал ему на ногу, и в то же мгновение сорванцы ловко вытаскивали у мнимого растяпы все вышеописанные вещи, а в придачу ещё и футляр для очков. Если старику удавалось заметить их, он кричал, в каком кармане находится рука мальчика, и тогда игра начиналась заново. Глядя на это забавное представление, Оливер не мог долго притворяться спящим и хохотал до слёз.
- Иди к нам, - позвал его старик, - попробуй-ка теперь ты.
И Феджин засунул в карман носовой платок. Оливер тихо подкрался к нему сзади и, придерживая его карман снизу, осторожно вытащил платок, точь-в-точь как это делали мальчики.
- Ну что? - спросил Феджин, не оборачиваясь.
- Вот он, - ответил Оливер.
- Уже всё? - удивился старик и довольно потрепал Оливера по голове. - Ты станешь великим человеком!
И он дал Оливеру шиллинг. Каким образом эта игра могла помочь кому-то стать великим человеком, мальчик совершенно не понял, но, полагая, что старик Феджин знает что говорит, он не стал задавать лишних вопросов.
С этого дня Оливер почти не выходил из дома. Для него нашлась важная работа: спарывать метки с платков, которые в больших количествах появлялись на столе, стоявшем в центре комнаты. Почти каждый день они с Феджином играли в ту же игру - иногда вдвоём, а иногда к ним присоединялись другие мальчишки, и старик почти всегда был доволен Оливером, говоря, что это самый ловкий сорванец из всех, кого он встречал. Другие обитатели этого жилища, к слову сказать, уходили на работу утром и возвращались только под вечер. Оливер не понимал, чем они заняты в течение дня, но Феджин часто повторял, что скоро наступит время, когда и он, Оливер, сможет отправиться на настоящее дело. Дошло до того, что мальчик стал проситься на эту работу - уж очень ему хотелось приступить к ней и перестать задаром жить у старого Феджина. И вот однажды вечером старик торжественно передал Оливера на попечение Плута и его напарника Чарли, с тем чтобы те взяли его с собой.
Оливер всё так же пребывал в полном неведении относительно того, что же за работа предстоит ему. Мальчишки брели по улице так неспешно и лениво, что Оливеру начало казаться, будто они хотят обмануть старика и ничем не собираются заниматься сегодня. Но вдруг Плут резко остановился, прижал палец к губам и потащил товарищей назад.
- Что такое? - спросил Оливер.
- Тс! - зашептал Плут, указывая на почтенного джентльмена, стоящего на другой стороне улицы. - Видите того старикашку около книжного ларька?
- Годится! - прошипел ему в ответ Чарли.
Оливер как раз собрался расспросить хорошенько, для чего именно годится этот самый джентльмен, но его друзья уже были на другой стороне улицы. Почтенный джентльмен, с напудренной головой и бамбуковой тростью под мышкой, стоял, погруженный в чтение книги, вероятно полагая, что находится сейчас в своём кабинете, - таким отрешённым был его вид и настолько не интересовался он происходящим вокруг него. Оливер совершенно не понимал, что следует ему сейчас делать, поэтому продолжал стоять на своём месте и во все глаза смотреть на происходящее около книжного ларька. А происходило вот что: Плут и Чарли бесшумно подкрались к почтенному джентльмену со спины, и в мгновение ока Плут вытащил у него из кармана носовой платок, передал его Чарли, после чего воришки скрылись за углом.
Понадобилось меньше секунды, чтобы тайна происхождения носовых платков и забавной игры раскрылась Оливеру. Он стоял, поражённый своим открытием, вне себя от ужаса, в голове у него помутнело, и вдруг, растерянный и испуганный, он кинулся бежать, сам не понимая куда и зачем. В этот момент почтенный джентльмен сунул руку в карман и обнаружил пропажу платка. Резко обернувшись, он увидел Оливера, удиравшего прочь со всех ног.
- Грабитель! - закричал почтенный джентльмен, уверенный, что бегущий ребёнок и есть преступник. Он быстро сунул книгу под мышку, туда, где уже была трость, и бросился догонять мальчика.
На помощь джентльмену бросился невесть откуда взявшийся полисмен, и вместе они побежали, крича и размахивая руками, вслед за Оливером, который от страха припустил ещё быстрее. В самом конце улицы полисмен схватил беглеца за куртку и сильным ударом сбил с ног. Тяжело дыша, доковылял сюда и почтенный джентльмен, не столь приспособленный к быстрому бегу. Несколько зевак остановились, чтобы посмотреть, что будет дальше, а испуганный Оливер лежал на земле, закрыв голову руками, и из виска у него текла кровь, потому что, падая, он ударился головой о камень.
- Боюсь, что это тот самый мальчик, - сокрушенно сказал джентльмен, когда полисмен грубыми тычками заставил Оливера подняться с земли.
- Боитесь? - ухмыльнулся полисмен. - А вы, я посмотрю, добряк!
- Как сильно он ударился, бедняжка! - почтенный джентльмен сокрушённо смотрел на мальчика, с трудом стоящего на ногах. - Так где же мой платок, дружочек?
По выражению его лица было видно, что меньше всего он хочет сейчас, чтобы Оливер оказался вором.
- Я не брал его, - испуганно ответил Оливер, глядя на него, - его взяли два других мальчика.
- Неужели? - снова ухмыльнулся полисмен, явно расположенный пошутить. - И почему же мы не увидели их? Они, наверное, уже убежали?
- Именно так, сэр, - ответил Оливер.
- Немедленно в участок! - отрезал полисмен, хватая Оливера за воротник. - И вы тоже идите с нами, нужно будет выступить обвинителем.
- Я не собирался… - начал было джентльмен, но полицейский уже тащил мальчика за собой, периодически встряхивая его и прикрикивая, потому что у того подкашивались ноги. Осознав, что без него ребёнку может достаться ещё больше, джентльмен скрепя сердце решил всё-таки пойти с ними.
Преступление было совершено в районе, которым заведовал судья Фэнг, известный на весь Лондон своей непримиримой жаждой возмездия. Любой, кто стоял перед ним в комнате судебных заседаний, немедленно ощущал себя преступником. Поэтому неудивительно, что даже у джентльмена, вошедшего сюда в качестве обвинителя, вид был немного испуганный. Определить, кто является подсудимым - он или Оливер, - можно было только по их месторасположению: мальчик находился в деревянном решетчатом загончике, а почтенный джентльмен стоял напротив возвышающегося, обнесенного перилами судейского стола.
- Этот мальчишка - вор, - сообщил судье полисмен, указывая на Оливера, который, сжавшись, сидел на скамейке, - я свидетель происшествия.
- А это кто? - спросил судья у полицейского, тыкая пальцем в почтенного джентльмена.
- Это обвинитель, сэр, - ответил полисмен, а джентльмен, несколько удивившись такой неучтивой постановке вопроса, протянул судье свою визитную карточку.
Судья, едва взглянув, презрительно отбросил карточку в сторону.
- И что ему нужно? - продолжил он, обращаясь к полисмену.
- Он обвиняет этого мальчика в краже носового платка, - начал рассказывать полисмен. - Он покупал книгу, когда… - но судья Фэнг не дал ему закончить.
- Приведите его к присяге, - раздражённо бросил он клеркам, которые были наготове, чтобы фиксировать происходящее на бумаге, а также выполнять все указания судьи.
- Прежде чем перейти к формальностям, - вступил в разговор почтенный джентльмен (его звали мистер Браунлоу), - я бы хотел сказать несколько слов. Дело в том, что я никогда бы не поверил, что этот мальчик способен…
- Помолчите, - прервал его судья, явно не расположенный слушать кого-либо.
- Позвольте, сэр, - мистер Браунлоу недоумевал, но не терял спокойствия и сохранял почтительный тон, - я бы хотел узнать ваше имя, чтобы понимать, кто именно позволяет себе наносить мне ничем не заслуженные оскорбления.
- Придержите язык! - потребовал судья Фэнг. - А не то я прикажу вывести вас отсюда!
- Ничего не понимаю! - воскликнул мистер Браунлоу. - Почему вы так разговариваете со мной?!
- Не желаю больше слушать ни слова! - закричал судья. - Приведите его к присяге! Немедленно! Приведите его к присяге!
Мистер Браунлоу собрался было дать волю своему возмущению, но сообразил, что этим может нанести вред мальчику, в преступление которого он, по какой-то неведомой даже ему самому причине, никак не мог поверить. И тогда он замолк, покорно принял присягу, после чего, соблюдая все положенные формальности, объяснил суть дела, несмотря на то что судья непрестанно перебивал его, оскорблял и даже пару раз умудрился совершенно непристойно выругаться. После того как обстоятельства происшествия были установлены, судья обратил своё внимание на Оливера.
- Твоё имя? - крикнул он.
Оливер был так напуган, а голова у него так болела от удара, что он ответил что-то совершенно неразборчивое, чем совершенно вывел из себя и без того неспокойного судью.
- Как твоё имя, отвечай, маленький висельник! - заорал судья, и мистер Браунлоу взмолился, чтобы мальчик ответил сейчас внятно и громко.
- Оливер Твист, - ответил несчастный обвиняемый, который с трудом сидел на скамье. - Дайте, пожалуйста, воды.
- Вздор, - сказал судья, - и не думай меня дурачить!
- Мне кажется, что мальчик и вправду болен, - вмешался мистер Браунлоу, видя, что Оливер побледнел и вцепился руками в скамейку, чтобы не упасть, - он сейчас упадёт в обморок! Дайте ему воды!
- Пусть падает, если ему угодно, - постановил судья, и Оливер, получивший это милостивое разрешение, действительно потерял сознание.
- И что теперь вы намерены делать? - спросил почтенный джентльмен, понимая, что броситься поднимать мальчика означает нарушить правила поведения в суде, где судья Фэнг был обременён практически абсолютной властью.
- Продолжу заседание, - отрезал судья, - он может притворяться сколько угодно, мне всё ясно, мы можем закончить и без него. Он виновен и приговаривается к трём месяцам тяжёлых работ. Очистить зал!
Пытаясь придумать, как можно помочь мальчику, почтенный джентльмен стоял не двигаясь, а клерки подняли бесчувственное тело Оливера, чтобы отнести его в камеру.
- Очистить зал! - заорал судья прямо в лицо мистеру Браунлоу.
И вдруг в помещение суда ворвался мужчина, совершенно запыхавшийся и кричащий:
- Подождите! Подождите! Ради бога, не уносите его!
- Это ещё кто?! Выведите этого человека! Очистить зал! - разъярённо закричал судья, который к тому времени уже встал и собрался уходить.
- Нет, я скажу! - воскликнул ему в ответ этот новый участник судебного заседания. - Я не позволю выгнать себя! Я всё видел! Я владелец книжной лавки! Мальчик не виноват! Приведите меня к присяге!
Мистер Браунлоу с надеждой смотрел на продавца книг, как будто тот спустился с небес, чтобы принести избавление им всем. Владелец лавки был настроен очень решительно, да и дело приняло слишком серьёзный оборот, чтобы судья Фэнг мог просто замять его. Поэтому он с явным неудовольствием приказал привести книготорговца к присяге, после чего позволил ему рассказать то, что он знает.
- Это были другие мальчишки! - сообщил продавец. - Они сразу убежали, но я сразу понял, что это были они. А этот даже не подходил к лавке, он стоял на другой стороне улицы. И я видел, что он был ошеломлён случившимся!
После этого заявления добропорядочный книготорговец уже более связно и подробно рассказал, что произошло.
- И почему вы, как свидетель, не явились сразу? - вздохнув, спросил судья, понимая, что столь милое его сердцу возмездие, кажется, не будет совершено.
- Мне нужно было закрыть лавку, - ответил лавочник, - мне совершенно не на кого было её оставить.
- Вы говорите, что истец читал книгу, когда это произошло? - уточнил судья.
- Совершенно верно, - подтвердил лавочник.
- Ту самую, которая сейчас у него под мышкой?
- Да, господин судья, ту самую.
- И он заплатил за неё?
Только сейчас мистер Браунлоу вспомнил, что за книгу он действительно не заплатил, а просто унёс её с собой, когда началась вся эта суматоха.
- Я не заплатил, - улыбнулся он, виновато глядя на продавца, - но такой кавардак, вы же понимаете…
- Унесли книгу, не заплатив?! - оживился судья, который почувствовал возможность хоть кого-то в этом зале привлечь к ответственности за преступление.
- Нет-нет! Всё в порядке! - воскликнул лавочник, увидев, что судья собрался продолжить заседание в таком неожиданном направлении. - У меня и в мыслях не было обвинять этого почтенного джентльмена.
- Радуйтесь, что владелец магазина не собирается преследовать вас по закону за кражу! - произнёс судья тоном проповедника, обращаясь к мистеру Браунлоу. - Хотя это очень недостойно с вашей стороны. А ещё обвинили несчастного мальчика! - судья так вошёл в роль, что забыл, как полчаса назад сам чуть не отправил Оливера на тяжёлые работы. - Пусть это послужит вам уроком! Очистить зал!
Участники заседания не заставили долго ждать и быстро покинули зал судебных заседаний, боясь, как бы судья Фэнг не решил раскопать ещё какое-нибудь преступление, совершённое одним из присутствующих. Удовлетворённый исходом дела, но возмущённый судебной процедурой, мистер Браунлоу покинул здание полицейского участка, находясь в невероятном волнении. Но, выйдя на мощёный двор, он тут же забыл обо всем, увидев, что мальчик, ставший жертвой несправедливого обвинения, лежит прямо на земле, и его бьёт сильнейший озноб.
- Карету! Найдите карету! - закричал мистер Браунлоу. Карету подали и Оливера осторожно усадили в неё. Джентльмен горячо попрощался с владельцем книжной лавки, назвав его "дорогим другом", после чего сам сел в тот же экипаж и велел поскорее трогаться.
* * *
Солнце взошло и село, снова взошло и село… шли дни. Наконец Оливер пришёл в себя и смог открыть глаза. Он лежал на кровати с пологом, в красивой комнате, а рядом в кресле сидела немолодая, но красивая леди и занималась шитьем.
- Что это за комната? Раньше я никогда не спал здесь, - проговорил Оливер, и в ответ на его слова леди встрепенулась, подошла к нему и воскликнула:
- Слава богу, ты пришёл в себя, мой хороший! - и она ласково погладила его по голове, а на глазах ее появились слёзы. Оливер, никогда раньше не слышавший ни слова ласки, и сам немедленно заплакал, не веря, что всё это происходит с ним.
- Тише! Тише! - сердито заговорила миссис Бэдуин (её звали именно так, и она оказалась экономкой в доме, где приютили Оливера), она утёрла слёзы и продолжила:
- Тебе нельзя волноваться, иначе ты снова заболеешь. И не вздумай вставать, лежи и будь умницей.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась с миской крепкого бульона, такого крепкого, что, по мнению Оливера, им, если его хорошенько разбавить, можно было бы накормить пятьдесят бедняков. Миссис Бэдуин с важным видом посолила бульон, затем положила в него сухариков, и Оливер, исполненный благодарности к этой торжественной процедуре, собрал свои силы и съел весь бульон, ложку за ложкой, хотя, по правде сказать, он был ещё очень слаб и совсем не хотел есть. Едва он проглотил последнюю ложку, как в комнату вошла другая леди - пожилая, в большом чепце, а вместе с ней - джентльмен в пенсне с золотой оправой, который оказался доктором.
Доктор осмотрел Оливера и, констатировав, что мальчик поправляется, дал ценное наставление кормить его "каким-нибудь жиденьким супом". В ответ миссис Бэдуин скептически хмыкнула, давая понять, что, во-первых, между её бульоном и "жиденьким супом" имеется существенная разница, а во-вторых, что она и без помощи доктора прекрасно разбирается в том, как вылечить больного ребёнка. Леди в чепце оказалась сиделкой, которую пригласили, чтобы кто-то обязательно был с Оливером в ночное время вплоть до его полного выздоровления.
Оливер пролежал в постели ещё несколько дней, ему становилось всё лучше и лучше - болезнь отступала. Миссис Бэдуин заботилась о нём, как о родном сыне, и часто заходила к мальчику, чтобы поболтать, а он, доверившись ей, рассказал всю свою жизнь от начала до конца. Дни выздоровления Оливера были настолько счастливыми, всё было так мирно, а люди вокруг него были так ласковы и добры, что после несчастий и трудностей, в которых протекала его жизнь с самого рождения, теперь ему казалось, что он в раю.
Однажды миссис Бэдуин принесла Оливеру новый костюмчик, новые башмаки и новую шляпу. Его старые вещи отдали старьёвщику, и мальчик, видя, как тот запихивает его лохмотья в мешок, пришёл в восторг при мысли, что больше ему никогда не придётся надевать их. Одетого во всё новое юного Оливера Твиста миссис Бэдуин проводила к двери, находящейся в другом конце дома, и велела войти туда. Оливер постучал и, осторожно приоткрыв дверь, очутился в маленьком кабинете, полностью заставленном книгами. Каково же было его удивление, когда он увидел, кто сидит за столом: это был тот самый почтенный джентльмен, обвинявший его в суде. Мистер Браунлоу отложил в сторону книгу, которую читал, и предложил Оливеру сесть.
- Много книг, не правда ли? - спросил мистер Браунлоу, видя, что Оливер восхищённо оглядывает уходящие под потолок книжные полки, забитые самыми разными книгами.
Оливер закивал головой.
- У тебя будет возможность прочитать их все, - ласково сказал мистер Браунлоу, - если только ты будешь вести себя хорошо. И может быть, ты даже станешь писателем!
- Благодарю вас, сэр, - сказал Оливер, который был поражён тем, что происходит сейчас с ним, но боялся показать свои чувства такому значительному джентльмену, как мистер Браунлоу.
- Послушай меня, дорогой друг, - вдруг серьёзно сказал мистер Браунлоу, - я должен сказать тебе что-то очень серьёзное, но ты уже взрослый и сможешь меня понять. Все, кого я любил когда-то, давно умерли, и я остался один на этом свете. О тебе я знаю, что ты тоже совершенно один. В твоём лице я вижу что-то очень значимое, светлое и умное, я заметил это практически сразу и теперь хочу предложить тебе остаться со мной, чтобы я мог научить тебя всему, что знаю сам. Я пообещаю тебе, что никогда не предам и не покину тебя, если только ты сам не дашь мне для этого повода.
- О, сэр! - вскричал Оливер. - Никогда, никогда я не предам вас!
Так оно и было. Оливер Твист ни разу не предал своего нового друга. А мистер Браунлоу через некоторое время усыновил маленького скитальца. Старые знакомые мальчика - Феджин и Плут - не сразу оставили их семью в покое. Они очень боялись, что Оливер выдаст их, и искали Оливера, пытаясь его вернуть, чтобы заставить заниматься воровством. Но Оливер Твист был не из тех, кто боится трудностей. А кроме того, он совершенно не был готов расстаться со своей новой жизнью, которую полагал правильной, и потому боролся за то, чтобы сохранить своё честное имя и дружбу с мистером Браунлоу. Тот, в свою очередь, усердно передавал приёмному сыну свои знания, привязываясь к мальчику всё сильнее, и с радостью наблюдал, как в Оливере Твисте раскрываются черты, чудесным образом присущие ему от рождения: честность, твёрдость, целеустремленность и огромная, поразительная доброта.