Как Пеппи принимает дорогого гостя

Как-то вечером Пеппи, Томми и Анника сидели на ступеньках террасы и ели землянику, которую они собрали утром. Вечер выдался на редкость хороший, пели птицы, благоухали цветы в саду. Все вокруг так и дышало покоем. Да к тому же у них было много-много земляники. Дети ели ягоды и лишь изредка перекидывались словами. Томми и Анника думали, как хорошо, что лето еще в разгаре, что еще долго-долго не надо ходить в школу. О чем думала Пеппи, никто не знал.

- Пеппи, ты здесь живешь уже целый год, - сказала вдруг Анника.

- Да, время бежит незаметно, начинаешь стареть, - отозвалась Пеппи. - Осенью мне стукнет десять лет - лучшие годы уже позади!

- Скажи, ты всегда будешь здесь жить? Ну, не всегда, конечно, но хоть до тех пор, пока не вырастешь и не станешь пиратом? - спросил Томми.

- Этого никто не знает, - ответила Пеппи. - Не думаю, что мой папа решил остаться на своем острове с неграми. Я уверена, что как только он смастерит себе лодку, он приедет за мной.

Томми и Анника вздохнули. И вдруг Пеппи как вихрь слетела со ступенек.

- Глядите, а вот и он! - закричала она и указала пальцем на дорогу.

В мгновение ока Пеппи оказалась у калитки, а Томми и Анника, которые побежали за ней, увидели, как она кинулась на шею какому-то очень толстому дяде с рыжими усами, в синей форме моряка.

- Папа Эфроим! - кричала Пеппи и так энергично болтала ногами, повиснув на шее у отца, что ее огромные черные туфли свалились с ног. Папа Эфроим, как ты вырос! <

- Пеппилотта-Виктуалина-Рольгардина Эфроимовна Длинный чулок, дорогое мое дитя! Я как раз собирался тебе сказать, что ты выросла.

- Я ждала этого, - сказала Пеппи, - поэтому я и решила тебя опередить.

- Малышка, ты такая же сильная, как была?

- Куда сильнее, - ответила Пеппи, - давай померяемся.

- Не сходя с места, - подхватил папа Эфроим. В саду стоял стол. Пеппи и ее папа тут же уселись друг против друга, уперлись локтями в стол и, сцепившись ладонями, принялись давить - кто кого поборет. Томми и Анника не сводили с них глаз. Наверное, только один человек на свете был таким же сильным, как Пеппи. Это ее папа. И теперь они сидели за столом и изо всех сил старались отжать руку другого, но ни одному из них сделать этого не удавалось. В конце концов рука капитана Длинный чулок стала немножко дрожать, и тогда Пеппи сказала:

- Вот когда мне исполнится десять лет, я тебя обязательно поборю, папа Эфроим. Папа Эфроим тоже так думал.

- Дорогой папа, я ведь забыла вас познакомить, - спохватилась Пеппи, - это Томми и Анника, а это мой отец, капитан и его величество Эфроим Длинный чулок - ведь правда, ты негритянский король?

- Да, это верно, я король на острове, который называется Веселия. Я попал на него, когда меня ветром сдуло с палубы, ты помнишь?

- Еще бы! Я всегда знала, что ты не утонул.

- Я? Утонул? Да что ты! Скорее верблюд пролезет через игольное ушко. Я плаваю как рыба.

Томми и Анника с изумлением глядели на капитана Длинный чулок.

- Дядя, а почему вы не в негритянских одеждах? - спросил наконец Томми.

- Они у меня здесь, в сумке, - ответил капитан.

- Надень их, надень их, - закричала Пеппи, - я хочу увидеть своего отца в одежде короля! Все пошли на кухню. Капитан исчез на минуту

в спальне Пеппи, а ребята уселись на скамью и стали ждать.

- Точь-в-точь как в театре, - сказала Анника, полная напряженного ожидания.

И вот - пак! - распахнулась дверь, и на пороге стоял негритянский король. На нем была набедренная повязка из мочала, на голове золотая корона, на шее несколько рядов крупного жемчуга, в одной руке он держал копье, а в другой - щит. Больше на нем ничего не было, а его толстые волосатые ноги были украшены у лодыжек золотыми браслетами.

- Усомбусор-мусор-филибусор, - сказал капитан и грозно нахмурил брови.

- Ой, он говорит по-негритянски! - восторженно воскликнул Томми. - Что это значит, дядя Эфроим!

- Это значит: "Дрожите, мои враги!"

- Скажи, папа, а негры не удивились, когда ты вышел к ним на берег? - спросила Пеппи.

- Ну конечно, они сперва немного удивились, - ответил капитан, - и собирались взять меня в плен, но когда я голыми руками вырвал из земли пальму, они передумали и тут же выбрали меня королем. Так я и стал жить: по утрам правил островом, а после обеда мастерил лодку, ушло много времени, потому что мне все приходилось делать самому. Когда работа, наконец, была закончена, я объявил островитянам, что вынужден покинуть их на некоторое время, но что я непременно вернусь и привезу с собой принцессу, которую зовут Пеппилотта. И тогда они ударили в свои щиты и закричали: "Усумплусор, усумплусор!"

- Что это значит? - спросила Анника.

- Это значит: "Браво, браво!" Потом я очень усердно правил островом и в течение пятнадцати дней выдал столько всевозможных распоряжений, что их должно хватить на все время моего отсутствия. А потом я поднял парус и направил свою лодку в открытое море, а жители острова кричали мне вслед: "Усумкуку кусу мука!", а это значит: "Возвращайся поскорей, толстый король!" Я взял курс прямо на Сурабаю. И как вы думаете, что я увидел, когда я подплыл к пирсу? Мою старую чудесную шхуну "Попрыгунью"! А на борту стоял мой добрый верный Фридольф и что было силы махал мне рукой. "Фридольф, - сказал я ему, - теперь я снова беру на себя командование шхуной". - "Есть, капитан!" - ответил Фридольф, и я поднялся на капитанский мостик. Фридольф сохранил весь старый экипаж судна. И вот мы приплыли сюда, за тобой, Пеппи. "Попрыгунья" стоит на якоре в порту, так что ты можешь отправиться туда и приветствовать своих старых друзей.

Услышав это, Пеппи от радости вскочила на кухонный стол, сделала стойку на голове и принялась болтать ногами. Но Томми и Аннике стало грустно: было похоже на то, что от них увезут Пеппи.

- А теперь устроим праздник! - воскликнула Пеппи, когда снова встала на ноги, - Теперь мы закатим пир на весь мир!

Она накрыла на кухне стол, и все сели ужинать. Пеппи на радостях засунула себе в рот сразу три крутых яйца, да еще в скорлупе. Время от времени она слегка кусала отца за ухо - так она была счастлива, что снова его видит. Господин Нильсон, который лежал и спал, вдруг проснулся и прыгнул прямо на стол. А когда он увидел капитана Длинный чулок, стал потешно тереть глаза от изумления.

- Я рад, что ты не рассталась с господином Нильсоном, - сказал капитан.

-, У меня есть и другие домашние животные, - заявила Пеппи и, выбежав на террасу, внесла в кухню лошадь, которая по случаю праздника тоже получила крутое яйцо.

Капитан Длинный чулок был очень горд, что его дочь так прекрасно всем распорядилась во время его отсутствия, и рад, что у нее оказался чемодан с золотыми монетами, так что ей не пришлось терпеть никаких лишений.

Когда кончился ужин, капитан вынул из своей сумки барабан, настоящий негритянский барабан, на котором отбивают ритм во время танцев и жертвоприношений. Капитан сел на пол и начал бить в барабан. Кухню заполнили странные, гулкие, ни на что не похожие звуки - Томми и Анника таких еще никогда в жизни не слышали.

- Негритянская музыка, - объяснил Томми Аннике.

И тогда Пеппи скинула с ног свои огромные черные туфли и в одних носках принялась танцевать какой-то удивительный танец. Под конец король Эфроим исполнил дикую пляску воинов так, как ее танцевали там, на острове Веселия. Он размахивал копьем, делал какие-то причудливые движения щитом, а его пятки так усердно стучали, что Пеппи закричала:

- Сейчас под нами провалится пол.

- Неважно! - крикнул капитан и закружился в еще более бешеном ритме. Ведь теперь ты будешь негритянской принцессой, цветок моего сердца!

И тогда Пеппи подскочила к отцу и заплясала вместе с ним. Они выделывали друг перед другом такие невероятные фигуры, издавали такие странные вопли и прыгали так высоко, прямо выше головы, что в конце концов у Томми и Анники, которые не сводили с них глаз, закружилась голова. Видно, господину Нильсону тоже стало дурно, потому что он забился в угол и зажмурился.

Постепенно этот дикий танец перешел в борьбу. Капитан подкинул свою дочь, и она угодила прямо на полку с посудой. Но там она просидела недолго. С диким криком прыгнула Пеппи через всю кухню прямо на папу Эфроима, схватила его за плечи и так пихнула головой вперед, что он, как метеор, пронесся под потолком и через открытую дверь угодил прямо в чулан. Поленница рухнула, дрова завалили его толстые ноги, и он никак не мог выбраться: уж очень он был тучен, да к тому же сотрясался от смеха. Его хохот звучал как раскаты грома. Пеппи потянула отца за пятки, чтобы помочь ему, но он захохотал еще пуще, так что стал задыхаться: оказывается, он очень боялся щекотки.

- Не щекочи меня, - стонал он, - лучше кинь меня в море или вышвырни через окно. Делай что хочешь, но только не щекочи меня!

Капитан смеялся так, что Томми и Анника испугались: не рухнет ли дом? В конце концов ему все же удалось выбраться из чулана и встать на ноги. Даже не передохнув, он тут же кинулся на Пеппи и швырнул ее на другой конец кухни. Она упала лицом прямо на плиту и измазалась сажей.

- Ха-ха-ха, вот вам и настоящая негритянская принцесса, - радостно закричала Пеппи и повернула ставшее черным как уголь лицо к Томми и Аннике.

Потом ,она издала еще один вопль и кинулась на отца, схватила его и стала кружить с такой силой, что браслеты его зазвенели, а золотая корона упала на пол и закатилась под стол. В конце концов Пеппи удалось повалить капитана на пол. Она села на него верхом и спросила:

- Живота или смерти?

- Живота! Живота! - задыхаясь, крикнул капитан Длинный чулок, и они снова принялись хохотать, а потом Пеппи слегка укусила его за нос.

- Я ни разу так не веселился с тех пор, как мы с тобой выставляли пьяных матросов из кабачка в Сингапуре! - сказал капитан и полез под стол за своей короной. - Вот бы сейчас посмотрели на меня мои подданные: их величество лежит под столом на кухне.

Капитан надел корону на голову и стал расчесывать мочало своей набедренной повязки - она сильно поредела после игры с дочкой.

- Боюсь, папа, тебе придется отдать ее в художественную штопку, - сказала Пеппи.

- Пожалуй, это уже не поможет, - сокрушенно заметил капитан.

Он сел на пол и вытер пот со лба.

- Пеппи, дитя мое, ты так же хорошо врешь, как прежде? - спросил он.

- Когда у меня есть время, папа, но это нечасто случается, к сожалению, - скромно ответила Пеппи. - А у тебя как обстоит дело с враньем? Ты ведь тоже был большой мастер по этой части.

- Своим подданным я обычно вру по субботам в награду за усердную работу в течение всей недели. Мы устраиваем вечера вранья под барабан, а потом танцы и факельные шествия. И знаешь, чем больше я вру, тем вдохновеннее они бьют в барабаны.

- У меня, папа, дело обстоит хуже: моему вранью никто не аккомпанирует. Я хожу по дому одна-одинешенька и вру сама себе, но, правда, с таким удовольствием, что даже слушать приятно. Вот недавно, перед тем как заснуть, я наврала себе про теленка, который умел плести кружева и лазить на деревья, и получилось так здорово, что я поверила каждому слову. Да, это называется навраться всласть! И все-таки никто при этом не играет на барабане.

- Не огорчайся, дочка, ври всласть, а на барабане буду играть я, - сказал капитан Длинныйчулок, тут же схватил барабанные палочки, и великолепная дробь чуть не оглушила детей. Он лупил в барабан в честь своей дочери, а Пеппи забралась к нему на колени и прижалась вымазанной сажей щекой к его подбородку, который тут же стал черным.

Анника сидела в углу и о чем-то сосредоточенно думала.

Она никак не могла решить, вежливо ли будет. если она выскажет то, что не дает ей покоя.

- Врать - плохо, - сказала она наконец. собравшись с духом. - так говорит наша мама.

- До чего же ты глупа, Анника, - сказал Томми-- Ведь Пеппи врет не по-настоящему, а понарошке. Она просто сочиняет всякие сказки, и все. Неужели ты этого не понимаешь?

Пеппи задумчиво поглядела на Томми.

- Из тебя, Томми, наверно, выйдет великий человек, - сказала она. - Ты так умно рассуждаешь.

Наступил вечер. Томми и Аннике надо было идти домой. Они провели великолепный день, так интересно было увидеть настоящего негритянского короля. А какое это было счастье для Пеппи вновь найти своего папу! И все же... и все же...

Томми и Анника уже лежали в своих постелях, но они не болтали как обычно. В детской царила полная тишина. И вдруг послышался вздох. На этот раз вздохнула Анника.

- Чего это ты развздыхалась, - раздраженно сказал Томми, - только спать мешаешь.

Но Анника не ответила. Она лежала, накрывшись с головой одеялом, и плакала.