Опубликовано: 05 февраля 2022

Просмотров: 107

Оглавление

Глава 16 Страна скрывающихся людей ― Берроуз Эдгар

ВО ДВОРЦЕ КОРОЛЯ БЕНГА КХЕРА
Король Лодиварман отдыхал после сражения, принесшего ему победу. Он никогда еще не был в таком прекрасном настроении: никогда еще боги не благоволили так ему. Избавившись от страданий из-за ужасной болезни, столько лет мучившей его, а теперь к тому же одержав победу над старинным своим врагом, Лодиварман действительно имел право ликовать. Конечно, счастье его не было безоблачным — он потерял много солдат и офицеров во время битвы, и не последней причиной огорчения была потеря Гордона Кинга, нового принца. Для Лодивармана Гордон был не только спасителем, но и своего рода защитником от болезней в будущем. По его приказу люди разыскивали его бывшего врага на поле брани, но никаких следов не обнаружили не только его, но даже погонщика и слона, и общее мнение было таково, что слон, обезумев от ран и шума битвы, сбежал в лес и оба седока погибли, когда он продирался под ветвями больших деревьев. Сотня воинов продолжала поиски в джунглях, но от них не было никаких сообщений. Оставалась очень слабая надежда на то, что принц жив;

Когда Лодиварман лежал на своем королевском ложе, предаваясь печальным размышлениям быть может больше из-за себя, чем из-за Гордона Кинга, слуга сообщил, что явился дворцовый чиновник.

— Впустить его, — разрешил Лодиварман.

Придворный вошел в покой и преклонил колено.

— В чем дело? — спросил Король.

— Принц Гордон Кинг испрашивает аудиенции у Лодивармана, — объявил чиновник.

— Что? — изумился Лодиварман, сев на ложе. — Он жив? Он вернулся?

— Он жив и невредим, Ваше величество, — ответил придворный.

— Привести его тотчас же, — распорядился Лодиварман, и Кинг предстал перед ним.

— Боги поистине благоволят нам, — произнес Лодиварман. — Мы думали, что ты пал в бою.

— Нет, — ответил Кинг. — Я слишком далеко преследовал врага, но зато я обнаружил нечто, что для меня означает больше чем жизнь, Лодиварман, и я пришел к тебе, чтобы испросить помощи.

— Только скажи что и все будет исполнено, — молвил король.

— Принц Бхарата Рахон убил Бенга Кхера и теперь спешит в Пном Дхек, чтобы принудить принцессу Фоу-тан выйти за него замуж. Я спешил к тебе, дабы попросить людей и слонов, с помощью которых я могу последовать за ним и освободить Фоу-тан.

Лодиварману, скорее всего пришлось проглотить достаточно горькую пилюлю — ни один из людей, а особенно король — не в состоянии забыть пережитого унижения, а ему было чрезвычайно неприятно вспоминать, что Фоу-тан отвергла его, а человек, что стоит перед ним, отобрал ее у него, короля. Но его благодарность Гордону была сильнее, и надо признаться, что он не медлил ни мгновения, услышав просьбу американца.

— Ты получишь все, что просишь, — воинов, слонов — все. Ты слышал? — обратился король к чиновнику, продолжавшему стоять рядом.

Тот кивнул.

— По приказу короля, — продолжал Лодиварман, — принца следует снабдить всем, о чем он просит, без промедления.

— Ста слонов и пятисот воинов будет достаточно, — сообщил Кинг, — самых быстрых слонов и самых храбрых солдат.

— Ты их получишь.

— Благодарю, Ваше величество, — поблагодарил Гордон Кинг. — А теперь я позволю себе отправиться, ибо успех дела не терпит промедления.

— Иди, — сказал Лодиварман, — и да сопутствуют тебе боги.

Через час сотня слонов с пятьюстами воинами вышла через северные ворота Лодидхапуры и углубилась в джунгли.

Дальше на север, спеша сквозь лесные заросли, двигалась разбитая армия Бенга Кхера, в авангарде Бхарата Рахон втайне предвкушал плоды своего преступления. Он уже испросил и получил прерогативы короля, так как пустил слух, что Бенг Кхер погиб в сражении и что он спешит в Пном Дхек для женитьбы на Фоу-тан.

На следующий день рано утром Фоу-тан, выглянув из окна своего дворца увидела, что из леса выходит колонна слонов и воинов. Безмолвие труб и барабанов дали ей понять, что солдаты ее отца потерпели поражение. Слезы выступили у нее на глазах и она отвернулась от окна и бросилась на ложе.

Примерно через час одна из ее маленьких фрейлин зашла в ее покои.

— Моя принцесса, принц Бхарата Рахон ожидает вас в зале для аудиенции, — сказала она.

— А мой отец, король, не посылал за мной? — спросила Фоу-тан.

— Принц хочет передать вам слова вашего отца, — отвечала девушка, и в тоне ее прозвучало то, что было скрыто словами, но что отозвалось в сердце маленькой принцессы.

Она быстро поднялась.

— Вели передать принцу Бхарате Рахону, что принцесса идет.

Рабыни быстро занялись ее туалетом, убирая следы слез и поправляя растрепавшуюся прическу.

В коридоре по выходе из ее апартаментов стояли в ожидании сопровождающие лица и Индра Сен с отрядом ее гвардии. Маленькая принцесса Фоу-тан должна была всегда передвигаться с помпой и церемониями.

Она в приемный зал вошла через свой личный вход. В зале уже собрались высшее офицерство, жрецы храма и капитаны в сверкающих доспехах и шлемах. Когда она вошла, все встали на колени и стояли так, пока она не подошла к трону, где ее дожидался Бхарата Рахон.

— Где же король, мой отец? — испуганно спросила она.

— Возлюбленная принцесса, — торжественно заявил Бхарата Рахон, — я принес тебе дурные новости.

— Король умер! — закричала Фоу-тан.

Бхарата Рахон склонил голову.

— Он доблестно пал в битве, — сказал он, — но перед смертью он доверил мне передать последнее свое повеление для тебя.

— Говори, — разрешила принцесса.

— Ожидается, что Лодиварман захочет продолжить и последует за нами, чтобы атаковать Пном Дхек, к тому же мы опасаемся врагов в пределах городских стен — все это требует, чтобы на троне был король. Это-то и было последнее пожелание твоего отца перед смертью: чтобы ты немедленно вышла замуж, чтобы Пном Дхеком правил и руководил человек, который может защитить город от опасности.

— И это, конечно же, ты, — ледяным тоном произнесла Фоу-тан.

— Кто же другой, принцесса, — удивился Бхарата Рахон.

— Я не желаю обсуждать этот вопрос на официальном приеме, в присутствии посторонних, — твердо заявила Фоу-тан. — После соответствующего периода траура по моему отцу, королю, мы, может быть, обсудим эту проблему еще раз.

Бхарата Рахон подавил гнев и продолжал говорить мягким тоном.

— Я понимаю чувства Вашего величества в такой момент, — сказал он, — но дело не терпит отлагательств. Я прошу отпустить всех и спокойно выслушать меня.

— Отпусти их, — устало разрешила Фоу-тан, а когда зал опустел, она кивнула Бхарате Рахону: — Говори, но прошу, будь краток.

— Фоу-тан, — начал принц, — мне хотелось бы, чтобы ты с охотой вышла за меня замуж, но сейчас нет места всяким детским забавам. Мы должны пожениться сегодня. Это приказ. Я могу стать королем и без тебя, у меня для этого достаточно людей и власти. Но есть люди, что будут за тебя, и Пном Дхек ослабеет от гражданской войны и станет легкой добычей Лодивармана. Сегодня вечером верховный жрец сочетает нас браком, даже если для этого придется тебя приволочь насильно.

— Тогда это будет насильно, — сказала Фоу-тан и поднявшись, позвала стражу, ожидавшую ее в коридоре за дверью.

— Насильно, — прорычал Бхарата Рахон, — и ты увидишь, насколько легко это будет сделать. — Говоря, он указал на стражу, входившую в зал для сопровождения Фоу-тан.

— Но это не мои люди, — вскричала она. — Где Индра Сен? Где воины моей стражи?

— Они уволены, Фоу-тан, — ответил Бхарата Рахон. — Будущий король Пном Дхека будет охранять свою королеву с помощью своих людей.

Принцесса Фоу-тан ничего не отвечая, вышла из зала, окруженная солдатами Бхараты Рахона, и вернулась к себе, где ее ожидала новая неприятность. Все рабы и даже фрейлины были заменены женщинами из дворца Бхараты Рахона.

Дело ее было безнадежно. Даже верховный жрец, к которому она могла бы обратиться в крайнем случае за помощью, будет скорее всего глух к ее призыву, так как он связан узами родства с Бхаратой Рахоном и охотно будет содействовать своему родственнику.

— На всем свете есть только один человек, — прошептала она самой себе, — да и то далеко. А может быть, он даже и умер. Как бы я хотела умереть. — Потом она припомнила, что говорил Бхарата Рахон об опасности, грозящей Пном Дхеку, и горло ее сжалось от сдерживаемых рыданий, облегчить которые не мог даже слабый лучик надежды.

В течение долгих часов Фоу-тан пыталась осуществить хоть какой-нибудь план спасения, но тщетно: когда она попыталась передать послание Индре Сену или другим сановникам и дворцовым чиновникам, которые как она знала, обязательно помогли бы ей, выяснилось, что она находится в положении пленницы и не может никому и ничего передать, за исключением Бхараты Рахона, и даже не имеет права покинуть свои покои без его разрешения.

У нее были все возможности утонуть в слезах от горя и гнева, но принцесса Пном Дхека была создана из более твердого материала. Несколько часов она просидела в полном молчании, пока рабыни обряжали ее для брачной церемонии. Когда же час настал, то по длинным коридорам дворца в огромный зал для приемов сопровождали не маленькую плачущую королеву, но решительную, разгневанную маленькую королеву со стальной решимостью в сердце и сверкающим стальным лезвием, спрятанным в складках ее свадебного туалета. Губы ее шептали молитвы Шиве, Разрушителю, дать ей сил вонзить тонкое лезвие в сердце Бхарате Рахону или в свое собственное до восхода солнца.

А в это время сквозь темный лес с юга быстро шли слоны, на спинах которых сидели сумрачные с диковатыми лицами воины. Во главе их ехал Гордон Кинг, негодующий на то, что темнота и опасности в джунглях заставляют их двигаться медленно.

Рядом с Кингом ехал офицер, хорошо знавший окрестности Пном Дхека и указывавший погонщику путь в ночи. В данный момент он велел остановить слона.

— Мы приближаемся к Пном Дхеку, — сообщил он, — и мы совсем рядом с тем местом на тропе, которое ты мне описывал.

— Возьми факел и пошли со мной, — велел Кинг, и они вдвоем слезли со слона. Офицер зажег факел и вручил его Кингу.

Медленно следуя по тропе, американец внимательно изучал деревья с левой стороны. Где-то в сотне футов от того места, где остановилась колонна, он помедлил.

— Это здесь, — сказал он. — Пойди и приведи воинов, только пусть они спешатся. Проводникам вели держать слонов здесь до нашего возвращения или до получения нового приказа. Поспеши. Я подожду здесь…

…В громадном зале для приемов во дворце Бенга Кхера собралась знать Пном Дхека. Военачальники в сверкающих доспехах, священнослужители в великолепном облачении, женщины в изумительных шелках и переливающихся драгоценностях. На возвышении на тронах сидели принц Бхарата Рахон и принцесса Фоу-тан. Между ними стоял верховный жрец, а позади них полукругом стояли знатные родственники Бхараты Рахона и военачальники, поддерживающие его. Из сторонников Фоу-тан не было никого. В зале не было ни Индры Сена, ни других ее офицеров или солдат ее личной стражи, она не слышала о них ничего еще с утра, с тех пор как они были удалены из приемной. Она думала о их судьбе, и сердце ее замирало от страха, потому что она прекрасно представляла себе, что Бхарата Рахон в своем стремлении к власти не остановится ни перед чем.

Перед возвышением под звуки барабана, ксилофона, цимбал и флейты танцевали апсары. Маленькие танцовщицы, обнаженные до пояса, переступали и изгибались в долгом и сложном ритуале танца. Но Фоу-тан не видела их, хоть глаза ее были устремлены на них. Она видела лишь воина в помятых доспехах — воина с бронзовой кожей и ясными глазами, который держал ее в объятьях и говорил ей слова любви. Где он? Он сказал Индре Сену, что не покинет джунгли, всегда будет рядом, и Индра Сен передал ей эти слова — слова, что она бережет в сердце. Каким близким он казался сегодня! Еще ни разу со времени его ухода Фоу-тан не ощущала его присутствие так близко, и ни разу она не нуждалась в нем так сильно. Задыхаясь, она заставила себя вернуться к реальности и пониманию тщетности своей мечты. Теперь она увидела апсар. Танец их подходил к концу. Когда он закончится, верховный жрец и его прислужники приступят к церемонии, которая сделает Фоу-тан женой Бхараты Рахона и даст Пном Дхеку нового короля.

В тот самый момент, когда девушка вздрогнула и пальцы ее сжали рукоятку кинжала, спрятанного под великолепным нарядом, какой-то человек, спотыкаясь, вышел из джунглей к внешним стенам Пном Дхека; за ним, молчаливые как привидения вышли еще пятьсот воинов в медных доспехах.

Ничто теперь не освещало их путь, так как они были уже у самых стен города, охраняемого многочисленной стражей. Но весь путь бегства из Пном Дхека настолько четко запечатлелся в памяти Гордона Кинга, что ему и свет-то был ни к чему. Он провел своих воинов мелким оврагом, а в том месте, где его пересекала городская стена, он нашел маленькую дверцу, скрытую кустарником и виноградной лозой. Эта дверь была настолько хорошо скрыта, что не была даже заперта. Какой из древних королей запланировал этот тайный ход, уже никому не было известно, но он был незаменим в том случае, когда необходимо было войти в город и дворец незамеченным, и тогда, когда его надо было тайно покинуть. Но какова бы ни была причина появления этого прохода под городом, для Кинга и его спутников в эту ночь это был просто подарок судьбы.

Оказавшись наконец в подземном коридоре, они зажгли факелы, и в их колеблющемся свете колонна продолжала двигаться к цели. Они уже прошли довольно большое расстояние по коридору, минуя его разветвления, другие коридоры и какие-то комнаты, когда Гордон Кинг обнаружил, что заблудился. Он знал, что когда Индра Сен и Хамар выводили его из дворца, они по такому коридору не проходили. На секунду он упал духом и надежда ослабела.

Заблудиться в лабиринте под городом и дворцом могло стать не просто неудачей, это было опасно для его планов, да и для жизней его спутников. Он чувствовал, что нужно как можно дольше скрывать правду от своих товарищей, потому что в таком положении реакция может оказаться гибельной.

Он совершенно извелся, строя предположения о Фоу-тан. Он был убежден, что она находится в страшном безысходном положении, и эта мысль приводила его в ярость, усиливающуюся его собственной беспомощностью.

В таком состоянии он шел по коридору, в который с каждой стороны выходило множество дверей, пока не увидел, что он упирается в коридор, идущий перпендикулярно. Куда свернуть? Он знал, что медлить нельзя, и в тот же самый момент он услышал, что кто-то зовет его по имени; голос слышался из-за одной из многочисленных дверей, выходивших в коридор.

Кинг остановился, так же как и его люди, прислушиваясь, удивленный и встревоженный, с оружием наготове. Кинг шагнул к двери, из-за которой и раздался голос.

— Кто говорит? — спросил он.

— Это я, Индра Сен, — отвечал голос, переведя с облегчением дух Кинг быстро вошел в помещение.

Свет его факела осветил узкий подвал, на полу которого сидел Индра Сен, прикованный к стене.

— Возблагодарим богов, за то, что ты пришел Гордон Кинг, — закричал молодой офицер, — и да позволят они прийти тебе вовремя, чтобы предотвратить трагедию.

— А в чем дело?

— Фоу-тан насильно выдают сегодня ночью замуж за Бхарату Рахона, — объяснил Индра Сен. — Весьма возможно, что церемония уже совершена. Все, в чьи обязанности входит защита Фоу-тан, здесь, в темнице, закованные в цепи.

— А где должна совершаться церемония? — спросил Кинг.

— В парадном зале для приемов.

— Ты можешь провести меня кратчайшим путем?

— Сними с меня оковы, освободи моих людей и я не только проведу тебя, но и буду сражаться вместе с тобой во имя нашей принцессы.

— Отлично! — воскликнул Гордон Кинг. — Где твои парни?

— По обеим сторонам коридора.

Освобождение их оказалось делом нескольких минут, несмотря на крепость оков; но вот, предводительствуемая Индрой Сеном компания двинулась вперед. У воинов стражи Фоу-тан не было оружия, только руки и ненависть в сердцах. Но им было известно, что как только они попадут в приемную, найдется у кого отобрать оружие.

Верховный жрец Шивы выступил вперед и повернувшись, обратился лицом к Фоу-тан и Бхарате Рахону.

— Встаньте, — велел он, — встаньте на колени.

Бхарата Рахон встал со своего трона и полуобернувшись, стал ждать, когда поднимется Фоу-тан, но девушка продолжала выпрямившись сидеть на своем резном стуле.

— Ну! — шепотом сказал Бхарата Рахон.

— Я не могу, — объяснила Фоу-тан, обращаясь к верховному жрецу.

— Вы должны, принцесса, — попытался убедить ее жрец.

— Я его ненавижу. Я не могу с ним сочетаться браком.

Бхарата Рахон быстро шагнул к ней. Губы его улыбались для тех, кто стоял ниже возвышения, но сердце кипело от ярости, нежную ручку Фоу-тан он схватил грубо и больно сжал.

— Ну, — прошипел он, — или клянусь богами, я тебя уничтожу и буду править один,

— Тогда убей меня, — согласилась Фоу-тан. Но он, дернув, поднял ее на ноги. Те, кто стояли внизу, видели его улыбающееся лицо и думали, что он просто поддерживает принцессу, ослабевшую на мгновение от волнения, причиненного событием.

В этот момент громадная драпировка позади трона откинулась, и из-за нее вышел воин и остановился позади полукругом стоявших родственником Бхараты Рахона. Возможно, кто-то из присутствующих и заметил его, может быть даже кто-то и встрепенулся в удивлении, но прежде чем хоть кто-нибудь поднял тревогу или вообще понял, что тревога необходима, высокий воин протиснулся сквозь кордон из воинов между ним и тремя принципалами на возвышении, а за ним через тот же ход двинулись толпой вражеские воины.

Тревожные крики раздались одновременно среди присутствующих внизу и среди воинов, стоящих на помосте; их неожиданно перекрыл яростный боевой клич Лодидхапуры.

Бхарата Рахон и Фоу-тан в одно и то же время обернулись и узнали Гордона Кинга, но насколько отличались их чувства!

Бхарата Рахон, изрыгая проклятия, вытащил меч. Дюжина воинов бросилась к незваному гостю, но тут же были отброшены воинами Лодидхапуры и безоружными солдатами стражи Фоу-тан, ведомыми Индрой Сеном.

— Грязный раб! — закричал Бхарата Рахон в лицо Кингу и обрушил мощный удар на шлем Кинга. Кинг удар парировал столь молниеносно, что кхмерский принц не успел защититься.

Удар Гордона Кинга во славу любви к принцессе и в знак мести за короля был чудовищен. Лезвие пробило золотой шлем и раскололо надвое голову вероломного принца. Тело Бхараты Рахона еще только начинало падать на пол, как Кинг повернулся, чтобы встретить возможного врага лицом к лицу. Но оказалось, что он окружен его собственными воинами, а быстрый взгляд на окружающее убедил его в том, что все приказы выполняются точно. Воины действовали так быстро, что около каждого входа стояли уже воины в медных доспехах.

Сопротивление было незначительным, настолько стремительной была атака и присутствующие были настолько ошеломлены происходящим, что уже будучи окруженными со всех сторон превосходящими силами только начали понимать, что же происходит.

Индре Сену и его воинам действительно удалось позаимствовать оружие у солдат Бхараты Рахона, так что Кинг держал все в своих руках, во всяком случае в зале для приемов перевес был на его стороне. В городе, однако, оставались еще тысячи солдат, которые могли оказать сопротивление и одолеть их. Но Кинг это предвидел и не намеревался допустить подобного положения.

Повернувшись лицом к удивленным людям в зале для приемов, он поднял руку. — Тихо! — крикнул он. — Пусть никто из мужчин не пробует поднять против нас оружие, в таком случае никому не причиним никакого вреда. Я прибыл сюда не для того, чтобы нападать на Пном Дхек, а чтобы отомстить за его короля. Бенг Кхер не пал в битве, он был ранен Бхаратой Рахоном. Он не умер. Бенг Кхер все еще король Пном Дхека.

Среди воинов Индры Сена раздались приветственные восклицания, возгласы радости послышались и среди присутствующей знати — после смерти Бхарату Рахона уже не боялись и сохраняли к тому же преданность своему королю.

Фоу-тан подошла к высокому воину, стоявшему около тела Бхараты Рахона и обращенному лицом к офицерам и сановникам Бенга Кхера. Она нежно дотронулась до него. — О мой Гордон Кинг! — шепнула она. — Я знала, что ты рядом. Я знала, что ты придешь. Но повтори мне опять, что мой отец не умер и в безопасности.

— Он ранен, Фоу-тан, но я оставил его у честных людей, тех же самых, что выходили меня, когда я заблудился и заболел в джунглях. Они будут ухаживать за ним. Он послал меня сюда спасти тебя от Бхараты Рахона, хотя я сделал бы это и так. Здесь жрец, Фоу-тан, а ты в свадебном платье. Ты опять хочешь мне отказать?

— Что скажет отец? — прошептала она, помедлила, а затем решительно и гордо подняла голову. — Его здесь нет, я королева! — воскликнула она. — Мне нет дела до того, кто что скажет. Если ты хочешь меня, Гордон Кинг, я — твоя!

Кинг повернулся к присутствующим.

— Все приготовлено для свадьбы, — внятно произнес он. — Жрец здесь, невеста готова. Пусть церемония продолжается.

— Но жених мертв! — выкрикнул один из лейтенантов Бхараты Рахона.

— Я — жених, — объяснил Кинг.

— Никогда! — раздался еще один голос. — Ты — раб из Лодидхапуры!

— Он не раб и не из Лодидхапуры, — ответила Фоу-тан. — Этого человека выбрала я, а сегодня я королева!

— Никогда! Никогда! — раздалось много голосов.

— Послушайте, — воскликнул американец. — Диктовать волю сейчас не в вашей власти: сегодня королева — Фоу-тан, а я ваш завоеватель.

— Вы уже окружены солдатами Бенга Кхера, — сказал один из сторонников Бхараты Рахона. — Несколько человек успели сбежать, когда вошли ваши люди, и сейчас они разговаривают с воинами в бараках.

Они сейчас придут сюда и ты со своими воинами будешь уничтожен.

— Вполне возможно, — согласился Кинг, — но тогда погибнут и все, кто находится в этой комнате, потому что я держу вас здесь только как заложников. Если вы достаточно разумны, то пошлете вестника к воинам с приказом вернуться в бараки. — А своим воинам Гордон приказал: — Если хоть один воин Пном Дхека войдет в это помещение без моего разрешения, всех мужчин взять и истребить до одного, оставив в живых женщин. Если же мое слово для вас неубедительно, то у меня есть и веское ему подтверждение, — и с этими словами он вытащил королевский перстень и поднял его так, чтобы видно было всем.

Потерпев поражение по всем фронтам, сторонникам Бхараты Рахона пришлось смириться с неизбежным, а те, кто ненавидел его, были втайне довольны, потому что получили подтверждение тому, что и принцесса и король ручаются за этого чужеземного воина. И наконец в парадном зале для приемов кхмерского короля Бенга Кхера, принцесса Фоу-тан, танцовщица прокаженного короля, соединилась с человеком, которого любила.

Оглавление

Опубликовано: 05 февраля 2022

Просмотров: 97

Оглавление

Глава 14 Страна скрывающихся людей ― Берроуз Эдгар

ГОСПОДИН ТИГР
Лодиварман с перекошенным от злобы лицом сгорбился на громадном троне. Его окружали военачальники, министры, верховные жрецы и сановники из свиты, слева, стоя на коленях, раб держал золотой поднос, полный грибов. Но в этот момент Лодиварман был настолько полон чувством мести, что даже не обращал внимания на предмет своей странной страсти. Наконец-то он заполучил того, на ком он может сорвать и удовлетворить свой необузданный гнев.

Дрожа от несдерживаемого гнева, Лодиварман уставился на Гордона Кинга, которого подвели к подножию возвышения, на котором стоял трон.

— Где девушка? — злобно спросил король.

— Принцесса Фоу-тан находится в полной безопасности во дворце Бенг Кхера, — ответил Кинг.

— Как тебе удалось вывести ее? Тебе кто-то должен был помочь. Если ты хочешь избавить себя от страшных мучений, говори правду, — закричал король дребезжащим от ярости голосом.

— Король Лодиварман должен лучше других знать, как я отобрал у него девушку, — парировал американец.

— Я тебя не об этом спрашиваю, — вскрикнул, трясясь, Лодиварман. — Шива покарает тебя многими муками и страданиями за мое унижение и оскорбление, но я могу смягчить их, если ты назовешь своих сообщников.

— У меня нет сообщников, — отвечал Кинг. — Я забрал принцессу и ушел, и никто не видел меня.

— Как ты выбрался наружу? — вопросил Лодиварман.

— Ты собираешься пытать меня, Лодиварман, — улыбнулся Кинг. — И ты хочешь убить меня. Так зачем мне доставлять тебе удовольствие признаниями? Ты уже уничтожил троих, я буду четвертым. Жизнь каждого из нас стоит больше твоей. Я бы на твоем месте не добавлял к тому, за что тебе придется ответить перед Господом после смерти.

— Что ты, чужестранец, знаешь о кхмерских богах?

— Я знаю мало или почти ничего ни о Брахме, ни о Вишну, ни о Шиве, — возразил Кинг, — но я знаю, что превыше всех Бог, перед которым держат ответ и короли и тираны. И в его глазах добрый король значит не больше чем раб, а самый презренный в его глазах — тиран.

— Ты испытаешь на себе могущество и Брахмы, и Вишну, и Шивы! — прошипел Лодиварман. — Ты осмелился поставить своего Бога выше их! Клянусь богами, перед смертью ты испытаешь мучения во славу их милосердия.

— Каковы бы ни были мои мучения, Лодиварман, они будут происходить от тебя, — возразил Кинг. — Боги к этому не имеют никакого отношения.

К королю подошел младший жрец и принялся что-то шептать ему на ухо. Вай Тхон, верховный жрец, тоже был здесь. Старик с сочувствием глядел на Кинга, зная что беспомощен и ничем не может облегчить участь своего друга — кто лучше верховного жреца представляет себе власть короля и бессилие богов.

Жрец с заметным энтузиазмом продолжал что-то доказывать королю.

Лодиварман выслушал тихий совет и задумался. Затем он вновь поднял глаза на Кинга. — Нам доставит большое удовольствие доказать могущество наших богов перед нашим народом. Господин Тигр бога не ведает, ты сразишься с ним. Если твой Бог столь могуществен, он сохранит тебя. — Лодиварман подцепил щепотку грибов и откинулся на троне. — Отведите к Господину Тигру, — велел он, — но не выпускайте зверя, пока мы не придем.

Солдаты окружили Кинга и повели его к выходу, но они еще не успели выйти из зала для аудиенций, как Лодиварман остановил их.

— Стойте! — крикнул он. — Никто не сможет сказать, что Лодиварман нечестен даже с врагом. Когда парень войдет к Господину Тигру, дайте ему для защиты копье. Я уже наслушался россказней о его доблести, попробуем убедиться в ней собственными глазами.

Кинга вывели из дворца и через королевский сад повели к огромному храму Шивы. Там, на одной из нижних террас, где он никогда не был, его провели в небольшой амфитеатр, в центре которого находилось углубление, похожее на арену, общей площадью футов сто квадратных. Арена была расположена много ниже самого амфитеатра. Вход в нее был вниз по лестнице, затем через узкий каменный коридор, заканчивавшийся массивными деревянными дверями. Воины распахнули двери.

— Входи, Гордон Кинг, — сказал Вама. — Вот мое копье, и да помогут тебе и твой и наши боги.

— Спасибо! — ответил Кинг. — Думаю, что они все мне пригодятся, — и вошел на залитую солнцем арену. Двери за ним закрылись.

Пол и стены арены были сложены из каменных блоков без признаков какого-либо раствора, но пригнаны они были так превосходно, что почти не было видно границ камней. Оглянувшись, Кинг обнаружил на противоположной стороне еще одну огромную дверь, за которой он почувствовал присутствие — зловещее присутствие — дикого голодного хищника.

Кинг перехватил рукой копье, определяя его вес. Это было крепкое, хорошо сбалансированное копье. Он опять обратился мыслями к студенческим дням, когда он метал копье, — почти такое же — под восторженные вопли своих однокашников. Но тогда учитывалась только дистанция, только поверхностная демонстрация, что и отличает нашу цивилизацию.

Какое тогда имело значение, что кто-то метает более точно? А на самом деле именно это и должно быть практическим критерием эффективности. Гордон Кинг умел метать на более далекое расстояние, что выглядит с нашей точки зрения гораздо более убедительно и красиво, чем точность. Но неграмотный Че научил его тому, чему не умел учить колледж, и он овладел искусством менее видным, но более важным — точности попадания.

Уже дважды он встречался с Господином Тигром и поражал его копьем. Каждый раз Кингу это казалось чудом. Ему казалось невероятным, что это может повториться в третий раз, что в третий раз он сможет одолеть повелителя Азии. Да и что это ему даст на сей раз? Спасшись от жестоких клыков и когтей тигра, он попадет в не менее, а скорее всего гораздо более жестокие лапы Лодивармана.

Стоя на каменных плитах арены под палящими лучами солнца он следил за тем, как на скамейках амфитеатра над ареной начинают собираться зрители. Свидетелями его гибели должны были стать члены королевской свиты: принцы, знать, воины, министры и священнослужители. Среди них были и женщины. Самым последним явился Лодиварман в сопровождении охраны и рабов. По мере того, как он шествовал к покрытому украшениями трону, все становились на колени, а самые подобострастные даже касались лбом каменных плит пола. Около трона Лодиварман остановился, тусклым взглядом обвел собравшихся и перевел его на арену, где стоял одинокий воин. В долгом взгляде короля были ненависть и сдерживаемая ярость — низкое создание, осмелившееся поднять руку на персону короля!

Лодиварман медленно опустился на трон. Затем он сделал короткий знак слуге, и секундой позже раздался звук трубы. Коленопреклоненные мужчины и женщины встали и заняли свои места. Лодиварман вновь поднял руку и снова послышался звук трубы: все повернулись к низкой двери по другую сторону арены от американца.

Кинг увидел, как медленно поднялся тяжелый барьер. Сначала в темноте за ним ничего видно не было, но потом что-то зашевелилось и двинулось к выходу, и Кинг увидел то, что и предполагал: знакомые желтые и черные полосы великолепного меха. Громадный тигр медленно вышел и остановился в проходе, щурясь от яркого солнечного света. Вначале его внимание привлекли люди на каменных скамейках над ним, он посмотрел на них и зарычал. Затем он взглянул перед собой и увидел Кинга. Моментально поведение его изменилось. Он припал к земле, угрожающе помахивая хвостом, он вытянул голову, и глаза его загорелись.

Гордон Кинг нападения ждать не стал. У него была своя теория, базирующаяся на знании поведения этих диких тварей. Он знал, что они теряются и даже робеют, если объект нападения ведет себя неожиданно и непривычно.

Среди людей, собравшихся над ареной раздались возгласы удивления смешанного с восхищением, когда они увидели совершенно поразительное зрелище — Кинг надеялся, что оно так же поразит и тигра — вместо зверя, нападающего на человека, они увидели, что человек нападает на тигра: Кинг бежал прямо на припавшее к земле животное с копьем наизготовку.

Тигр пришел в замешательство. Он не предполагал ничего подобного; а затем он повел себя так, как надеялся Кинг. Перепуганный неожиданным поведением человека, тигр повернулся и бросился бежать, подставив — как Кинг и рассчитывал — свой левый бок противнику.

Рука с копьем сделала молниеносное движение. Тяжелое копье, посланное точной и сильной рукой американца, вонзилось в полосатую шкуру прямо под левой лопаткой. В тот же миг Кинг отбежал в самый дальний угол арены. Бегущий по инерции тигр перекувырнулся несколько раз на каменных плитах: его устрашающий рев и кашляющее рычание потрясли амфитеатр. Кинг был уверен, что попал в сердце, но он знал, что гигантские кошки и умирая, в состоянии уничтожить своего врага. Именно поэтому он и постарался оставить между собой и им максимально возможное расстояние. И хорошо, что сделал это: тигр поднялся на ноги, поискал его взглядом и бросился прямо на Кинга.

Человек продолжал стоять безоружный и беспомощный. Зрители, затаив дыхание, поднялись со своих мест и замерли в напряжении, ожидая жестокого и кровавого конца.

Приблизительно половину арены тигр преодолел большими прыжками. Человек содрогнулся, решив, что он промахнулся и не попал в сердце. Он уже приготовился перебежать в сторону, чтобы избежать первой атаки хищника, хотя и знал, что все тщетно, как вдруг буквально в воздухе, во время прыжка тигр рухнул и громадная его туша, перевернувшись, свалилась прямо к ногам Кинга.

Какое-то время все молчали, а потом внезапно зрители разразились криком. — Он завоевал жизнь, Лодиварман! Он завоевал свободу! — кричали самые храбрые, остальные их поддерживали.

Лодиварман сгорбившись, с отвратительной гримасой на лице, подозвал к себе приближенного и шепотом сказал несколько слов. Затем прокаженный король поднялся и прошел среди встающих по мере его приближения на колени людей, и вышел из амфитеатра.

Чуть позднее открылась дверь на арену и скрипя, пропустила Ваму и воинский эскорт.

Кинг приветствовал своего бывшего сотоварища улыбкой. — Тебе велено докончить то, что должен был сделать тигр? — поинтересовался он. — Или ты будешь сопровождать меня на пути к свободе?

— Ни то, ни другое, — ответил Вама. — Нам приказано отвести тебя обратно в темницу, во всяком случае, таков был приказ короля. Но если он не отпустит тебя, — тихо добавил Вама, — это будет позор для Лодивармана, потому что нет человека более заслуживающего жизни и свободы, чем ты. Ты первый из тех, кто встречался с тигром на этой арене и вышел живым.

— Что никак не удовлетворило жажду мести Лодивармана, — предположил американец.

— Боюсь, что ты прав, — согласился Вама, идя рядом с ним по коридору к темнице. — Но тебе следует знать, что сегодня у тебя появилось много новых друзей в Лодидхапуре, среди нас ведь есть люди, что в состоянии оценить смелость, силу и ловкость.

— Моя ошибка заключается не в выборе друзей, — объяснил Кинг, — а в выборе врага, ведь врага я сумел выбрать такого, что с ним могут не суметь справиться все друзья в мире.

Снова Кинга приковали к знакомому холодному камню в сыром, мрачном подвале. Но на сей раз ему было немного легче: Вама и его воины на прощанье подбодрили его теплыми, дружескими словами, да и раб, принесший затем еду, высказал ему свое восхищение. Еда, кстати, была хорошо приготовлена и ее было много. День прошел, миновала и долгая ночь, а наутро к Кингу пришел посетитель. Когда он остановился у входа, заключенный узнал его желтое одеяние и седую бороду — это был Вай Тхон, верховный жрец Шивы. Лицо заключенного просветлело от удовольствия при виде гостя.

— Добро пожаловать, Вай Тхон, — воскликнул он, — и прими мои извинения за жалкое гостеприимство, с которым я могу принять столь достойного и желанного гостя.

— Не думай об этом, — возразил старик. — Мне совершенно достаточно того, что ты встречаешь бедного старого жреца с таким удовольствием и радостью. Я очень рад видеть тебя, но я хотел бы, чтобы это происходило в более благоприятных обстоятельствах и чтобы я был глашатаем более приятных новостей.

— Ты хочешь мне что-то сообщить? — спросил Кинг.

— Да, — отвечал Вай Тхон. — Благодарность и дружеское расположение к тебе привели меня сюда. Я хочу предупредить тебя, хотя предупреждение в таких условиях мало чего стоит.

— Лодиварман не хочет дать мне свободу, не так ли?

— Нет, — промолвил Вай Тхон. — Он считает, что ты нанес ему такое оскорбление, которое предать забвению невозможно. Ты должен быть уничтожен, но таким образом, чтобы ответственность за твое убийство легла на плечи не Лодивармана.

— А каким образом это должно произойти?

— Тебя доставят в приемную Лодивармана, где тебе объявят о том, что тебе даруют свободу, потом тебя выведут и убьют солдаты его гвардии под предлогом, что ты покушался на жизнь короля, и они были вынуждены в целях защиты короля убить тебя.

— Вай Тхон, — сказал Кинг, — может быть твое предупреждение и не спасет мне жизнь, но мне будет легче в последние часы, ведь я теперь знаю всю силу твоей дружбы. А теперь иди, чтобы если вдруг мне удастся избежать тяжкой судьбы, что желает мне Лодиварман, никто не мог заподозрить тебя.

— Благодарю тебя за заботу, друг мой, — произнес старый жрец, — и хотя я ничем не могу тебе помочь, я буду молить богов защитить тебя. — Он подошел и положил руки на плечи Кингу. — Прощай, сын мой, сердце мое полно горечи, — слезы выступили у него на глазах, он повернулся и вышел из темницы.

Вскоре после ухода Вай Тхона Кинг услышал звук приближающихся шагов, а затем и клацанье и звон оружия и доспехов. Когда воины подошли к нему, он увидел только незнакомые лица. Офицер, возглавляющий отряд, приветливо обратился к Гордону.

— Я принес тебе хорошие новости, — сказал он, отпирая замок и снимая с Кинга цепи.

— Здесь любые новости хороши, — ответил американец.

— Но это лучшие из новостей, — произнес офицер, — Лодиварман приказал привести тебя к нему, чтобы лично объявить тебе о том, что ты свободен.

— Великолепно, — согласился Кинг, с трудом выдавив улыбку и вспоминая слова Вай Тхона.

Заключенного снова привели в знакомый зал для аудиенций, и снова он стоял перед троном Лодивармана. Около короля на сей раз было немного членов свиты, видимо он не хотел, чтобы все знали об очередном его коварстве. Но как бы мало их ни было, раб с блюдом грибов стоял рядом с троном, и вид этих непритязательных лакомств привлек внимание пленника. Его осенила идея как спасти свою жизнь, и идея эта была связана с грибами.

Он понимал, что думать и действовать надо быстро, ведь неизвестно, когда и как последует сигнал к его убийству.

Окруженный солдатами, он пересек помещение и остановился прямо перед троном. Ему следовало бы пасть ниц, но он не стал этого делать, наоборот, он взглянул тирану прямо в глаза.

— Лодиварман, — произнес он, — выслушай меня, прежде чем подать сигнал к исполнению задуманного тобой плана, потому что твоя собственная жизнь и счастье висят на волоске.

— Что ты этим хочешь сказать? — вопросил Лодиварман.

— Ты расспрашивал меня о могуществе моего Бога, — Лодиварман, — продолжал Кинг, — но ты видел, как я одолел Господина Тигра перед лицом гнева Шивы, а теперь ты видишь, что я знаю о твоих планах убить меня. Как ты думаешь, как бы я смог одолеть тигра или узнать твои планы без вмешательства и помощи моего Бога?

Лодиварман, казалось, пришел в замешательство.

— Меня предали, — гневно сказал он, переводя взгляд с одного из подданных на другого.

— Наоборот, — возразил Кинг, — тебе предоставляется такая возможность, какой без меня никогда бы не представилось. Ты можешь выслушать меня до того, как меня убьют?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я послал за тобой, чтобы освободить тебя. Но говори, я слушаю.

— Ты прокаженный, — проговорил Кинг, — и при этом ужасном слове Лодиварман вскочил с трона, дрожа от ярости. Лицо его исказилось, а обычно тусклые глаза засверкали.

— Смерть ему! — закричал он. — Еще никто не мог при мне произнести это проклятое слово и остаться жить!

В ответ на крик Лодивармана солдаты окружили Кинга.

— Подожди! — крикнул американец. — Ты сказал мне, что выслушаешь меня. Подожди пока я договорю, потому что для тебя это важнее жизни.

— Говори тогда, и быстро, — прорычал Лодиварман.

— В той великой стране, откуда я пришел, — продолжал Кинг, — очень много великолепных врачей, которые изучили все виды болезней, от которых страдает человечество. Я тоже врач, и учился у этих людей, и учился и знаю проказу. Лодиварман, ты думаешь, что болезнь твоя неизлечима, но я, человек, которого ты хочешь уничтожить, могу вылечить тебя.

Все в зале услышали эти слова, произнесенные тихо, но четко и ясно. Стало так тихо, будто все перестали дышать.

Лодиварман после приступа гнева сник на троне, казалось, он потерял сознание. Его трясло, подбородок опустился на грудь. Кинг знал, что произвел впечатление и на Лодивармана, и на всех остальных, более того, он знал, что победил. Он, зная человеческую натуру, понимал, что и Лодиварман — человек и ухватится за любую возможность избавиться от измучившей его болезни.

Наконец к тирану вернулся дар речи. — Ты можешь вылечить меня? — почти жалобно спросил он.

— Залогом тому будет моя жизнь, — твердо ответил Кинг, — при условии, что поклянешься в присутствии Вай Тхона, верховного жреца, всеми своими богами, что если я вылечу тебя, ты даруешь мне жизнь и свободу…

— Жизнь, свобода и все почести, что я в силах тебе предоставить, будут дарованы тебе, — дрожащим голосом вскричал Лодиварман, — если ты вылечишь меня, можешь просить все, что пожелаешь. Не будем медлить. Лечи меня.

— Ты страдаешь от этой болезни много лет, Лодиварман, — объяснил Кинг, — и за день ее не вылечить. Мне надо приготовить лекарство, и ты должен следовать моим инструкциям, потому что я смогу вылечить тебя только при условии полного послушания.

— А может быть ты захочешь отравить меня?

Кинг задумался. Этого момента он не предусмотрел, но решение пришло само.

— Я смогу успокоить тебя, Лодиварман, — добавил он, — каждый раз, когда я буду давать тебе лекарство, я при тебе буду его пробовать сам.

Лодиварман кивнул.

— Это предохранит меня, — согласился он, — а что еще?

— Помести меня там, где я буду все время находиться перед глазами Вай Тхона, верховного жреца. Ты ему доверяешь, и он проследит, чтобы я не принес тебе вреда. Он поможет мне добыть те снадобья, которые нужны, и завтра я буду готов начать лечение. Но для того, чтобы твой организм был готов к принятию лекарства, и чтобы лекарства смогли на него подействовать, мне не нужно ничего, кроме твоего сотрудничества.

— Говори! — велел Лодиварман. — Я сделаю все, что ты предложишь.

— Следует уничтожить все трибы в Лодидхапуре, — заявил Кинг. — Вели рабу сжечь эти, что он приготовил, и никогда в жизни не прикасайся больше к грибам.

Лодиварман разозлился.

— Какое отношение грибы имеют к лечению? — возмутился он. — Это единственное, что доставляет мне в жизни удовольствие. Это просто выдумка, ты просто хочешь поиздеваться надо мной.

— Как хочешь, — пожал плечами Кинг. — Я могу тебя вылечить, только если ты будешь повиноваться моим инструкциям. Мои лекарства не произведут никакого эффекта, если ты будешь продолжать есть грибы. Но это твое дело, Лодиварман. Делай как хочешь.

Некоторое время правитель сидел в задумчивости, нервно барабаня пальцами по ручке трона, затем резко повернулся к коленопреклоненному рабу у трона.

— Выбрось эти проклятые штуки! — закричал он. — Выбрось! Уничтожь! Сожги! И никогда больше не показывайся мне на глаза!

Раб, дрожа, ретировался вместе с грибами, и Лодиварман обратился к одному из своих сановников.

— Грядки с королевскими грибами уничтожить, — закричал он, — и проследи, чтобы все было уничтожено. — А затем к другому: — Пригласи Вай Тхона. — Когда сановники удалились, он вновь повернулся к Кингу.

— Сколько времени уйдет на лечение? — спросил он.

— Я смогу тебе ответить только тогда, когда увижу как ты реагируешь на мои лекарства, — отвечал американец, — но я думаю, что улучшение наступит почти сразу. Все может быть. Быть может, лечение будет долгим, а может, выздоровление наступит быстро.

Пока они дожидались Вай Тхона, Лодиварман засыпал Кинга вопросами. Теперь, когда он узнал, что можно вылечиться от проказы, и что его будут лечить, он как будто переродился. Исчез снедавший его страх, и безнадежность будто смыло твердым обещанием американца. Когда Вай Тхон вошел в зал, он был поражен улыбкой на лице Лодивармана: он так давно ее не видел, что и забыл, что этот человек умел улыбаться.

Лодиварман быстро все объяснил Вай Тхону и дал ему инструкции относительно американца, потому что хотел, чтобы тот ускорил процесс приготовления лекарств.

— Завтра, — закричал он, когда Вай Тхон с Кингом выходили из зала, — завтра начнется мое лечение!

Гордон Кинг не стал ему объяснять, что лечение уже началось. Оно началось в тот самый момент, когда король велел уничтожить грибы, потому что он не хотел, чтобы Лодиварман знал, что никогда не болел проказой. Болезнь, от которой так страдал король, была просто острой формой дерматита, вызванного пищевым отравлением. Кинг молил Бога, чтобы его диагноз оказался верным.

 Оглавление

Опубликовано: 05 февраля 2022

Просмотров: 100

Оглавление

Глава 15 Страна скрывающихся людей ― Берроуз Эдгар

ВОЙНА
Когда Вай Тхон с Кингом пришли в жилище Вай Тхона, то тотчас же рабы были посланы в джунгли на поиски и сбор различных странных трав и корней, из которых Кинг составил три варианта лекарств, но в основе каждого было мягко действующее слабительное. Предназначение остальных ингредиентов было в основном создать впечатление и придать таинственности, потому что как бы Кинг ни порицал свое собственное шарлатанство, он ни в коем случае не хотел, чтобы создалось у кого бы то ни было впечатление, что лечение слишком просто. Он имел дело с примитивным сознанием и вел борьбу интеллекта за собственную жизнь, и условия вынуждали его принять за основу мышление окружающих, что не вызвало бы осуждения и со стороны самых щепетильных современных врачей.

Трижды в день он являлся в маленькую приемную около спальни короля, и там в присутствии Вай Тхона и офицеров свиты пробовал лекарство сам, перед тем как предложить его Лодиварману. На третий день стало ясно, что язвы на теле короля начали подсыхать. Столь явное подсыхание привело Лодивармана в восторг. Он смеялся и шутил с окружающими, и еще раз подтвердил свои заверения, что в случае полного выздоровления предоставит американцу все, что тот только ни пожелает. Каждый день в состоянии больного улучшение было все заметнее, пока, недели через три на теле не осталось даже и признака ужасных язв, безобразивших монарха столь долгие годы.

Кинг постепенно уменьшал дозы лекарств, затем начал сокращать прием их до двух раз в день, потом до одного. На двадцать первый день Кинг пригласил Лодивармана в спальню и там в присутствии Вай Тхона и трех высших сановников королевства обследовал все тело короля и обнаружил, что кожа его совершенно чиста и здорова.

— Ну? — спросил Лодиварман, когда осмотр закончился.

— Ваше величество совершенно здоровы, — сказал Кинг.

Король встал с постели и набросил одежду.

— Жизнь и свобода — твои, Гордон Кинг, — объявил он. — Дворец, рабы, богатства в твоем распоряжении. Ты показал себя великим воином и великим врачом. Если ты останешься здесь, то будешь офицером королевской гвардии и личным врачом Лодивармана, короля.

— Существует только одна причина, по которой я хочу остаться в стране кхмеров, — ответил Кинг, — и эта причина должна быть тебе известна, Лодиварман, до того как я соглашусь принять твои дары.

— Так что же это? — вопросил Лодиварман.

— Быть как можно ближе к принцессе Фоу-тан из Пном Дхека в надежде, что наступит день, когда я смогу добиться ее руки так же, как я завоевал ее любовь.

— Я простил тебе то насилие, что ты причинил мне, похищая девушку, — не запнувшись ни на мгновение ответил Лодиварман. — Раз ты сумел завоевать ее, я не буду чинить тебе никаких препятствий, напротив, помогу тебе во всем, что в моей власти. Никто не посмеет сказать, что к благодарности Лодивармана может быть примешана месть или эгоизм.

Лодиварман сделал больше чем обещал: он объявил Гордона Кинга принцем кхмеров. И Кинг из осужденного преступника превратился в титулованное лицо, стал владельцем дворца, множества рабов и командиром пятисот кхмерских воинов.

Велико было ликование в Лодидхапуре, когда стали известны результаты врачевания, и целую неделю город танцевал, устраивал пышные шествия и празднества. Кинг на королевском слоне рядом с Лодиварманом проехал по улицам Лодидхапуры во главе процессии из тысячи слонов в великолепных шелках, золоте и драгоценных камнях.

И в последний день, когда торжества достигли апогея, все оборвалось в одно мгновенье. Обливающийся потом, измученный вестник, шатаясь, добрался до ворот Лодидхапуры и почти падая в обморок от усталости, успел сказать офицеру около ворот:

— Бенг Кхер во главе армии идет сюда, чтобы отомстить за оскорбление его принцессы, — и упал без чувств к ногам офицера.

Весть была быстро сообщена Лодиварману и быстро разнеслась по Лодидхапуре. Праздничные украшения исчезли как по волшебству. Все сменила военная боевая форма. На слонах была поношенная и потемневшая сбруя. Тысяча слонов рядами продефилировала через северные ворота Лодидхапуры, неся на спинах крепких парней Лодивармана с луками и копьями. С ними был и Гордон Кинг, принц, начальник нового отряда. Он ехал на быстром слоне практически один — с ним был только погонщик.

Американец мало что знал о тактике ведения войны у кхмеров, разве только то, что слышал от своих товарищей по службе и от других офицеров уже после своего назначения. Он узнал, что битвы состоят в основном между расчетами на слонах, а в обязанности офицера входит не более как указывать направление, в котором его отряд может преследовать врага, в случае если он отступает и бежит.

Боевые слоны вразвалку, но большими шагами двинулись по дороге в джунгли. Их покрывали простые чепраки, хотя кое-где под пробивающимися сквозь листву солнечными лучами и поблескивали остатки праздничных тканей или украшений. Сверкающие доспехи воинов отражали свет, у многих копья были украшены до сих пор лентами. Большинство сидело молча, правда, в зависимости от характера воина и можно было кое-где услышать непристойные шуточки и обмен мнениями. Шествие двигалось под музыку боевых труб и барабанов.

Армия остановилась на огромной поляне и замерла в ожидании армии Бенга Кхера, потому что войны между Лодидхапурой и Пном Дхеком велись по старинному обычаю. Именно здесь уже в течение тысячи лет встречались армии всякий раз, когда Пном Дхек нападал на Лодидхапуру. Именно здесь должна была происходить первая встреча, и если солдаты Бенг Кхера не смогут разбить армию Лодивармана, они должны повернуть назад. Это была военная игра со строгими правилами до того момента, пока одна из сторон не дрогнет и не обратится в бегство. Если силы Лодивармана дрогнут, то их могут преследовать до ворот Лодидхапуры и остановиться они могут только за городской стеной. Но если первыми побегут воины Бенг Кхера, то Лодиварман может считать себя победившим и решать, преследовать врага или нет. Применять иную стратегию, стараться попасть в тыл врага, маневрировать и обгонять было здесь просто невозможно: слоны в густом лесу не в состоянии маневрировать, да и просто разворачиваться. Для бегства или наступления были только определенные тропы, известные всем.

Поляна, на которой стояла в ожидании армия Лодивармана, была длиной около двух миль и с половину или три четверти мили в ширину. Земля была утоптана и почти совсем лишена растительности, потому что здесь постоянно проводились тренировки и учения слонов.

Как только последние из толстокожих добрались до места, затихли трубы и барабаны. Вскоре с севера, откуда двигалась армия Бенга Кхера, послышался слабый звук военных барабанов Пном Дхека. Враг приближался. Воины принялись проверять стрелы и тетивы. Погонщики вели ободряющие беседы со своими могучими подопечными. Офицеры медленно объезжали подчиненных, призывая их к героическим действиям. По мере приближения звука вражеских труб и барабанов слоны начали нервничать. Они переступали ногами, поднимали и опускали хоботы и хлопали громадными ушами.

Каждый слон был нагружен запасными копьями и огромным количеством стрел. Только у Кинга было двадцать копий и более ста стрел. Когда он увидел, как их грузили на слона, он подумал, что не представляет себе, что может использовать их против людей, его просто передергивало при одной только мысли об этом. Но услышав звук боевого барабана, почувствовав запах кожи слона и увидев у себя за спиной длинную линию хмурых лиц и сверкающих кирас, он внезапно ощутил безумную жажду крови, буквально сотрясающую его. Это был уже не образованный и культурный джентльмен двадцатого века, а скорее такой же кхмерский воин, как и тот, что поклонялся древнему Йаковарману, славному королю.

Враг приблизился. Рев труб доносился с другого конца поля и голова колонны появилась на поле. Тут заревели трубы и загрохотали барабаны Лодивармана. Какой-то слон задрал хобот и тоже заревел. Погонщикам стало трудно сдерживать своих подопечных.

Враг принялся выравниваться в линию на противоположном конце поля. На мгновение затихли все трубы и барабаны, а затем раздался хриплый сигнал фанфар со стороны трубачей Бенг Кхера. Казалось, он говорит: «Все готово», и тут же послышался ответ трубачей Лодивармана. Обе линии одновременно двинулись вперед, какое-то время сохранялись порядок и дисциплина, но то в одном месте, то в другом слоны начали вырываться вперед. Они перешли на рысь. Кинга чуть не опрокинули его собственные воины.

— Вперед! — закричал он погонщику.

Началось столпотворение. Рев труб и грохот барабанов смешался с боевыми криками воинов. Возбужденные слоны взревывали и трубили. По мере приближения линий друг другу лучники принялись осыпать врага буквально дождем стрел. Теперь со звуками труб и грохотом барабанов смешивались не только воинственные крики, но и крик боли раненых воинов и страшный рев раненых слонов. Все вместе образовало безумную песнь войны.

Кинг обнаружил, что его несет в самую гущу битвы прямо на слона, на котором как моряк в бурю покачивается офицер вражеской армии. Противник приближался, удобнее перехватывая копье и ожидая большего сближения слонов. Кинг ждать не стал. Он был мастером своего дела и неуверенности не чувствовал. Его люди следовали за ним. Он не знал, следят ли они за ним, но они следили — ведь он был новенький и это была его первая битва. Его положение должно было определиться сегодня и навсегда. Все они слышали о его доблести, но многие сомневались в правдивости этих рассказов. Но они увидели, как он замахнулся, увидели как полетело тяжелое копье, и хриплые одобрительные возгласы раздались при виде того, как копье пронзило сверкающую кирасу противника.

В следующее мгновение ряды сошлись с такой неистовой силой, что опрокинулось десятка два слонов. Кинг чуть не слетел со своего, но почти тут же вступил в рукопашную схватку, окруженный воинами Бенга Кхера. Сражение превратилось в медленное топтание слонов на месте, в то время как погонщики старались сохранить или добиться сохранения наиболее удобных позиций для воинов на спинах толстокожих. То и дело молодые слоны, или тяжело раненные и обезумевшие от боли вырывались из толчеи и устремлялись к лесу. Воины соскакивали со слонов, рискуя получить ранение, но не быть неминуемо уничтоженными, как только обезумевшее животное доберется до джунглей. Только погонщики не оставляли своих подопечных даже под угрозой смерти. Палящее солнце освещало воняющую, потную массу. Топчущиеся слоны поднимали тучи пыли, сквозь которые временами ничего не было видно.

В тот момент, когда Кинга окружили, в руку ему вонзилась стрела, стрелы отскакивали от шлема и кирасы десятками. Он видел озверевшие лица, от которых оборонялся копьем. Он ошалел от пыли и ослеп от пота. В ушах его звенело от рева его собственного слона и криков и жалоб его погонщика. Казалось невозможным выйти из подобного положения, выдержать же столь долгую атаку воинов убитого им офицера было не под силу любому, но тут в поле зрения появились слоны с воинами его отряда, и вскоре его окружали только его собственные воины.

Они продолжали пробиваться вперед. Что происходило по всей линии фронта, они не знали, потому что носившаяся в воздухе пыль все скрывала. Противник подался под их напором, но затем вновь бросился вперед, и так продолжалось долго — наступали то одни, то другие — но Кингу казалось, что все же его отряд отступает меньше, а отбивает противника дальше. Такое положение сохранялось до тех пор, пока противник все же не выдержал и бежал на север. Он не знал не только о том, что происходит с остальными силами Лодивармана, но даже не мог различить лиц своих подчиненных — такие тучи пыли носились в воздухе.

Кинг подзабыл правила ведения войны у кхмеров. Он думал только о том, чтобы закрепить достигнутый успех, но что бы то ни было, он заорал своим воинам, чтобы они следовали за ним и приказал погонщику преследовать отступающих в Пном Дхек. Но в пылу битвы воины его не услыхали, и Гордон Кинг в одиночестве последовал за бегущим противником.

Когда же он выбрался с середины поля туда, где пыль была не столь густа, он прямо перед собой увидел огромного слона, затем обнаружил, что впереди маячат и другие вражеские слоны. На слоне, что двигался прямо впереди него, он увидел двоих и уже поднял копье, чтобы метнуть его, как внезапно узнал человека, находящегося под прицелом — это был Бенг Кхер, король Пном Дхека и отец Фоу-тан. Кинг опустил копье: он не мог убить отца любимой. Но кто был его спутником? Сквозь редеющее облако пыли Кинг почувствовал что-то знакомое. Ему пришло в голову, что можно попробовать захватить Бенга Кхера в плен и тем вынудить его отдать Кингу в жену Фоу-тан. Вообще в голове его начали мелькать сумасшедшие идеи.

Но Бенг Кхер не обращал ни малейшего внимания на воина, следовавшего на слоне за ними, и Кинг пришел к выводу, что они принимают его за какого-то из своих. Кинг увидел, что спутник Бенга Кхера наклонился вперед, видимо давая приказания погонщику, и почти сразу же их слон пошел в другом направлении. Другие же слоны сил Пном Дхека продолжали двигаться, не меняя направления, пока не исчезли из виду.

Воздух здесь был уже сравнительно чист и Кингу было видно все, что происходило перед ним. Он оглянулся и по тучам пыли над центром поля понял, что битва еще продолжается, но решил следовать за королем Пном Дхека.

К своему огорчению он заметил, что королевский слон уже далеко, он оказался быстрее его собственного. Увидел он также и нечто другое, а именно, что Бенг Кхер спорит со своим спутником, и тут Гордон узнал в спутнике короля Бхарату Рахона.

Кинг принялся уговаривать своего погонщика заставить слона идти быстрее, а когда он снова обратил свой взгляд на преследуемых им, то увидел, что Бхарата Рахон внезапно поднял нож и вонзил его в шею Бенга Кхера. Король от удара пошатнулся и прежде чем он восстановил равновесие, Бхарата Рахон наклонился вперед и вытолкнул короля. Кинг видел как Бенг Кхер, правитель Пном Дхека слетел со слона и свалился на землю.

Ужаснувшись жестокому убийству, происшедшему на его глазах и подумав о любви Фоу-тан к отцу, Кинг приказал погонщику остановить слона. Гордон слез и помчался к лежащему на земле. Король был без сознания, кровь потоком лилась из раны. Кинг как мог быстро остановил кровотечение, но что же делать дальше? Бенг Кхер его пленник, но что за польза сейчас от этого?

Он знаком показал погонщику, чтобы тот подвел слона поближе и заставил его лечь. Затем они вдвоем подняли раненого Бенга Кхера и уложили на слона.

— Что ты хочешь от раненого врага? — спросил погонщик, и Кингу стало ясно, что он не узнал Бенга Кхера. — Почему ты не добиваешь его? — продолжал парень.

— Твое дело править слоном, а не вмешиваться в мои дела, — рыкнул Кинг, и после этого, каковы бы ни были его мысли, погонщик держал их при себе.

— Куда, господин? — спросил он в данный момент.

Этот вопрос мучил и самого Гордона — куда? Если привезти его в Лодидхапуру, то Кингу было не известно, что решит делать Лодиварман, может решит убить. Если везти его в Пном Дхек, то король может умереть еще по пути, а если даже и удастся его довезти, то едва ли ему доведется уже увидеть как Бенг Кхер умрет. А кроме того, хотя американец к Бенгу Кхеру любви не испытывал, ему хотелось уберечь Фоу-тан от горя и спасти Бенга Кхера. И тут решение пришло.

Он обернулся к погонщику.

— Я хочу ехать на юг, но миновать Лодихапуру и всех вообще. Ты понял меня?

— Да, мой господин, — отвечал тот.

— Тогда поспешим. Я должен достичь определенного места до темноты. Когда мы проедем Лодидхапуру, я покажу тебе куда ехать.

Маленький Уда играл недалеко от хижины и услышал знакомый звук — это были шаги слона на тропе неподалеку от места, где он играл. Слоны частенько проходили там, иногда Уда их видел, но чаще — нет. Слонов, проходящих мимо, Че, Кенгри и Уда не боялись, потому что их тропа проходила в стороне от их каменного жилища, да и развалины были неподходящим местом для слоновьих ног. Так что Уда продолжал играть, не особенно обращая внимания на приближающиеся шаги, но на сей раз его изощренный слух уловил то, что он не видел, и вскочив на ноги, он бросился в хижину, где Кенгри готовила еду к возвращению Че с охоты.

— Мама! — закричал Уда. — Слон идет. Он ушел с тропы и идет сюда.

Кенгри шагнула к двери. К ее удивлению, слон действительно шел прямо к ее жилищу. Сначала она видела только его ноги, а когда он появился из-за дерева целиком, женщина тревожно вскрикнула: она увидела, что на слоне сидит погонщик, а за его спиной какой-то воин. Схватив Уду за руку, она бросилась бежать, вне себя от ужаса перед властью Лодивармана, но знакомый голос остановил ее, назвав по имени.

— Не бойся, Кенгри, — успокоительно произнес голос. — Это я, Гордон Кинг.

Женщина остановилась и повернула назад.

— Благодарение богам, Гордон Кинг, что это ты, а не кто-нибудь другой, — воскликнула она, приветливо улыбнувшись. — Но что привело тебя на этом огромном и великолепном слоне и в форме Лодивармана в бедную хижину Кенгри?

Погонщик остановил слона у дверей хижины, и по его команде громадное животное опустило свое тяжкое тело на землю.

— Я привез тебе раненого воина, Кенгри, — сказал Кинг, — чтобы ты его выходила, как когда-то меня, — и с помощью погонщика он снял Бенга Кхера со слона.

— Ради тебя, Гордон Кинг, Кенгри выходит хоть самого Лодивармана, — улыбнулась женщина.

Они перетащили Бенга Кхера в жилище и уложили на постель из сухой травы и листьев, прикрытую шкурами диких животных. Кинг вместе с Кенгри сняли с Бенга Кхера золотую кирасу. Сняв заскорузлую перевязку, наложенную Кингом для остановки крови, Кенгри промыла раны водой, принесенной Удой. Ее ловкие пальцы действовали легко и быстро. Приготовив новые бинты она послала Уду в джунгли нарвать определенных листьев, которые затем положила на раны и перевязала.

Погонщик вернулся к слону. Кенгри и Кинг, стоя на коленях, кончали перевязывать раненого, в это время Бенг Кхер открыл глаза. Он, ничего не понимая, огляделся вокруг, видя убогое жилье, затем перевел взгляд с женщины, склонившейся на ним, на мужчину в форме воина Лодивармана, и Кинг понял, что Бенг Кхер не узнал его.

— Где я? — спросил раненый. — Что случилось? Хотя нет нужды спрашивать. Я ранен в битве и попал в плен в руки моего врага.

— Нет, — возразил Кинг, — ты у друзей, Бенг Кхер. Эта женщина будет ухаживать за тобой, а когда ты выздоровеешь, мы решим, что делать дальше.

— Кто ты? — удивился Бенг Кхер, рассматривая его.

Американец вместо ответа вытащил из-под доспехов и кожаной туники тоненькое колечко, что висело у него на шее на золотой цепочке. Когда Бенг Кхер увидел, у него вырвался возглас удивления.

— Это кольцо Фоу-тан, — изумился он. — Как оно попало к тебе, парень?

— Ты не узнал меня? — спросил американец.

— Клянусь Шивой, ты тот чужеземный воин, кто осмелился домогаться любви принцессы Пном Дхека. Боги оставили меня.

— Почему ты так говоришь? — возмутился в ответ американец. — Мне кажется, что они к тебе чертовски добры.

— Они отдали меня в руки тому, кому выгодно покончить со мной, — возразил Бенг Кхер.

— Напротив, они слишком добры к тебе, потому что отдали тебя под защиту человека, который любит твою дочь. Эта Любовь, Бенг Кхер, — твой щит и спасение. Эта она спасла тебя от смерти, и она же вернет тебе здоровье.

Бенг Кхер помолчал в задумчивости, затем заговорил:

— Что же случилось со мной? — спросил он. — Мы ведь были вдали от битвы, Бхарата Рахон и… Клянусь Шивой, я вспомнил! — внезапно воскликнул он.

— Я видел как это произошло, Бенг Кхер, — сказал Кинг. — Я следовал за вами немного сзади и видел как Бхарата Рахон неожиданно ударил тебя ножом, а потом сбросил со слона.

— Теперь я все вспомнил, — кивнул Бенг Кхер. — Вероломный негодяй! Фоу-тан предостерегала меня, но я не мог поверить ей. Другие тоже предупреждали меня, но я не поддавался. Он подумал, что убил меня? Но нет. Я поправлюсь и отомщу, но все равно будет слишком поздно, чтобы спасти Фоу-тан.

— Что ты хочешь этим сказать? — прервал его Кинг.

— Мне его план ясен настолько, будто он мне сам все рассказал. Сейчас он на пути в Пном Дхек. Он расскажет всем, что я погиб в сражении. Он заставит Фоу-тан выйти за него замуж и тем самым станет королем Пном Дхека. Ах, если бы здесь был кто-нибудь из моих людей, я бы смог предотвратить это.

— Я здесь, — промолвил Кинг, — и для меня предупредить выполнение плана Бхараты Рахона гораздо важнее, чем для кого бы то ни было. — Он поднялся на ноги.

— Что ты собираешься делать? — спросил Бенг Кхер.

— Я еду в Пном Дхек, — ответил Кинг, — и если я не опоздаю, то спасу Фоу-тан, а если и опоздаю, то сделаю ее вдовой.

— Подожди, — попросил Бенг Кхер. Он снял с пальца один из своих массивных перстней и протянул американцу. — Возьми, в Пном Дхеке он придаст тебе полномочия Бенга Кхера, короля. Используй его, если найдешь возможность спасти Фоу-тан и наказать Бхарату Рахона по справедливости. Прощай, Гордон Кинг, и да защитят тебя боги и да дадут тебе силы.

Гордон Кинг выбежал из хижины и взобрался на слона.

— Назад в Лодидхапуру, — скомандовал он. — Самой короткой дорогой и как только возможно быстро!

 Оглавление

Опубликовано: 05 февраля 2022

Просмотров: 101

Оглавление

Глава 13 Страна скрывающихся людей ― Берроуз Эдгар

ПРОЩАЙ НАВСЕГДА!
В первый раз, с тех пор как Кинг вошел во владения короля Бенг Кхера, он сообразил, что среди узорных тканей и драпировок, окружавших его, нет оружия. Увидев таинственное колыхание и выпячивание ткани, он быстро подошел к ней, приготовившись встретить любого — друга или врага. Он видел как что-то выпуклое движется под драпировкой, приближаясь к ее краю и замер. Быстрым движением ткань откинулась, и Хамар, раб, вошел в комнату: в тот же момент Кинг схватил его за горло.

Но он мгновенно узнал Хамара и с улыбкой отступил, отпустив жертву.

— Я не знал кого ждать, Хамар, — извинился он.

— Врагу вас не застать врасплох, хозяин, — тихо сказал раб, — это хорошо, потому что в Пном Дхеке враги у вас могущественные.

— Что привело тебя, Хамар, да еще и так таинственно и тайно?

— Вы один? — прошептал Хамар.

— Да.

— Тогда моя миссия выполнена, — сообщил Хамар. — Я обеспечивал безопасность и секретность того, кто следует за мной.

Драпировка опять заколыхалась, как если бы за ней кто-то прошел, и из-за нее вышла Фоу-тан, в то время как Хамар, низко поклонившись, удалился.

— Фоу-тан! — воскликнул Кинг, шагнув к девушке.

— Мой Гордон Кинг! — шепнула Фоу-тан, падая к нему в объятья.

— Что случилось, что ты приходишь ко мне этим путем? — спросил Кинг. — Я знаю, что что-то случилось, потому что сегодня ко мне не пришли ни Хамар, ни Индра Сен и в коридоре выставлены часовые — я в заключении. Но зачем говорить о таких вещах раз ты здесь? Все остальное неважно, Фоу-тан.

— Ах, Гордон Кинг, очень много важного, — возразила девушка. — Я пришла бы и раньше, но стража была выставлена, чтобы не допустить меня к тебе. Король, мой отец, сходит с ума от гнева. Завтра ты будешь уничтожен.

— Но почему? — изумился Кинг.

— Потому что вчера я пришла к отцу и призналась в нашей любви. Я взывала к его благодарности к тебе за спасение от Лодивармана и к его любви ко мне, веря что они могут перевесить его решимость поженить нас с Бхаратой Рахоном. Он впал в совершенно неистовую ярость. Он велел мне удалиться в свои покои и приказал завтра уничтожить тебя. Но благодаря Хамару и Индре Сену я нашла выход, и вот теперь пришла попрощаться с тобой навсегда, Гордон Кинг, и сказать, что куда бы ты ни ушел, мое сердце всегда будет с тобой, хотя тело и может стать подневольной рабой другого. Индра Сен и Хамар проведут тебя в джунгли и укажут путь к великой реке в той стороне, где восходит солнце. На противоположном берегу ты будешь в безопасности от интриг Бенг Кхера и Бхараты Рахона.

— А ты, Фоу-тан, — ты пойдешь со мной?

Девушка покачала головой.

— Нет, Гордон Кинг, — я не могу, — печально сказала она.

— Но почему? Ты любишь меня, а я люблю тебя. Поедем со мной в страну свободы и счастья, где никто не будет спрашивать о нашем праве на счастье, и будем жить как нам велят боги, ибо мы; ты, Фоу-тан, и я созданы друг для друга.

— Этому не суждено сбыться, Гордон Кинг, — вымолвила девушка. — То, что предлагаешь мне ты — это единственное счастье, о котором я только могу мечтать, потому что для таких как я, обязательства уничтожают саму мысль о личном счастье. Я рождена принцессой, и это обстоятельство налагает на меня обязательства, избежать которых невозможно. Если бы у меня были братья или сестры, рожденные королевой, все могло бы быть иначе, но королевскую династию Пном Дхека продолжаю только я. Нет, Гордон Кинг, даже любовь не может внедриться между принцессой Пном Дхека и ее долгом по отношению к ее народу. Моя любовь всегда будет принадлежать тебе, и мне будет тяжелее, чем тебе. Если я, слабая, могу стать мужественной, то как ты, мужчина, позволишь себе слабость? Поцелуй меня еще раз, в последний раз, Гордон Кинг, и иди с Хамаром и Индрой Сеном, они проведут тебя в джунгли и покажут путь к свободе.

Замолчав, она обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Он почувствовал, что щеки ее мокры от слез, и глаза у него заволокло пеленой. Может быть, до этого самого момента расставания Кинг не представлял себе, как глубоко пустил корни в его сердце этот нежный цветок диких джунглей. Хрупкая и прекрасная, как тончайший мейссенский фарфор, маленькая подкрашенная принцесса с длиннейшей родословной и многими веками истории позади держала его в стальных тисках рабства.

— Я не могу оставить тебя, Фоу-тан, — сказал он. — Давай я останусь. Может быть, если я поговорю с твоим отцом…

— Это бесполезно, даже если он удостоит тебя аудиенции, а он этого не сделает.

— Тогда если ты меня любишь так, как я люблю тебя, то ты пойдешь со мной.

— Не говори так, Гордон Кинг, — взмолилась девушка, — это жестоко. Я приучена ставить долг превыше всего, даже любви. Принцессы для счастья не рождаются. Их высокое рождение посвящает их долгу. Они тоже люди, а человеческого счастья им часто не достается. А теперь ты должен идти. Индра Сен и Хамар ждут тебя. Каждая секунда промедления сокращает твои шансы на спасение.

— Я не хочу бежать, — сказал Кинг, — я останусь и встречу лицом к лицу все, что мне суждено, потому что без тебя, Фоу-тан, жизнь ничего не стоит. Я предпочел бы остаться и умереть, чем уходить без тебя.

— Нет, нет! — воскликнула она. — Подумай обо мне. Я должна жить, и когда я буду думать о тебе, я буду гораздо счастливее, если буду думать о живом, чем если я буду знать, что ты мертв.

— Ты хочешь сказать, что пока я жив, есть надежда?

Она покачала головой.

— Не в этом смысле, — объяснила она, — просто я буду счастлива, думая, что где-то есть ты и может быть, ты счастлив. Если ты любишь меня, то не лишай меня этого кусочка счастья.

— Если я уйду, — проговорил он, — знай, что где бы я ни был, я всюду несчастлив.

— Я женщина не меньше чем принцесса, — грустно улыбнулась она, — может быть мысль о том, что ты несчастлив из-за того, что я отказала тебе, принесет мне немножко печального счастья.

— Тогда я пойду, Фоу-тан, чтобы сделать тебя счастливой моим несчастьем, но думаю, что уйду недалеко и всегда буду лелеять надежду, даже если ты ее оставишь. Думай о том, Фоу-тан, что я близко и жду дня, когда смогу предъявить на тебя свои права.

— Этому не бывать, Гордон Кинг, — печально ответила она, — но хуже от того, что мы лелеем несбыточную надежду, нашим сердцам не будет. Поцелуй меня опять. Это будет последний поцелуй любви для Фоу-тан.

Их последнее прощальное объятье, полное любви и страсти, было коротким. Фоу-тан с трудом оторвалась от Кинга и ушла.

Ушла! Кинг долго смотрел на все еще колышущуюся ткань. Невозможно, что она ушла из его жизни навсегда.

— Фоу-тан! — шепнул он. — Вернись ко мне! Я знаю, ты вернешься! — Но тупая боль в груди была его собственным ответом на вопль разрывающейся души.

Ткань опять зашевелилась, и сердце у него едва не выскочило из груди, но это был всего лишь Хамар.

— Скорее, хозяин! — закричал раб. — Нельзя терять время!

Кинг кивнул. Он прошел за Хамаром, тяжело ступая — ноги будто свинцом налились — за драпировку и увидел стоящего в проходе Индру Сена с горящим факелом.

— По просьбе принцессы, — доложил Индра.

— Да будут боги ей защитой, — ответил Кинг.

— Пошли! — сказал Индра Сен, и повернув пошел впереди по какому-то коридору, а затем по длинной каменной лестнице, которую Кинг узнал — она вела далеко вниз, в подвалы дворца. Они проходили разветвленные коридоры, образующие сложный лабиринт под дворцом, напоминающий соты, пока наконец не вышли к туннелю, ведущему под землей прямо в джунгли.

— Там течет великая река, Гордон Кинг, — указал на восток Индра Сен. — Я хотел бы проводить тебя, но не осмеливаюсь — если заподозрят, что мы с Хамаром помогли тебе бежать, то вина падет на голову нашей принцессы, потому что Хамар ее раб, а я вхожу в ее свиту — я офицер ее гвардии.

— Об этом не может быть и речи, — возразил Кинг, — у меня и так нет слов, чтобы выразить мою благодарность тебе и Хамару.

— Возьми, хозяин, — Хамар протянул какой-то узел, — это одежда, в которой ты пришел сюда. А тут еще оружие: копье, нож, лук и стрелы. Это подарок принцессы, она сказала, что никто так хорошо не знает, как пользоваться всем этим, как ты. А одежду действительно лучше сменить, та что на тебе, для джунглей опасна.

Они подождали, пока Кинг переодевался в свою поношенную форму, и попрощавшись, вернулись в туннель. Он остался в полном одиночестве. На восток лежал Меконг, где, смастерив плот, можно было легко вернуться к цивилизации. На юге была Лодидхапура, а по ту сторону — хижина Че и Кенгри. Кинг знал, что если он выберет путь на восток к Меконгу, он никогда больше не вернется в джунгли, не вернется вообще. Он подумал о Сьюзен Энн Прентайс и других своих друзьях из внешнего мира; он подумал о действенной, практической жизни, что ожидает его там. А затем перед ним предстало видение — девушка-цветок на огромном слоне. Оно напомнило о их совсем недавней первой встрече и все стало ясно: ему надо сделать выбор, раз и навсегда, между цивилизацией и джунглями — между цивилизацией и окончательным сознанием, что он никогда не увидит свой цветок, и джунглями и надеждой, пусть даже смутной.

— Сьюзен Энн решила бы, что я дурак, и я с ней согласен, — пробормотал он, пожав плечами, повернулся лицом к югу и начал свой долгий и одинокий путь по джунглям.

Определенного плана действий у него не было. Он единственно только определил одно: он идет к Че и Кенгри и будет там скрываться до тех пор, пока не пройдет настолько много времени, что можно будет предполагать, что Бенг Кхер прекратил поиски. А тогда, скорее всего, он вернется в окрестности Пном Дхека. Кто может сказать, что случится? Для человека характерно вечно сохранять надежду. Конечно, он знал, что он дурак, но это его не очень огорчало — лучше быть дураком в джунглях, особенно если его дурость сохранит для него Фоу-тан.

Джунгли вокруг были полны знакомых запахов и звуков. Держа копье на готове на всякий случай он принялся отыскивать тропу, которая, как он знал, вела на юг, в нужном ему направлении. Когда он нашел ее, что-то заставило его оставить на дереве рядом зарубку на всякий случай, чтобы, если понадобится, он смог легко найти путь в Пном Дхек.

Он шел всю ночь. Довольно долгое время неподалеку его сопровождал какой-то зверь, но напасть не осмелился и звуки, говорившие о его присутствии, исчезли. Вскоре наступил рассвет, а с ним и чувство большей безопасности.

После рассвета он набрел на стадо диких свиней, и прежде чем они заметили его присутствие, он успел убить стрелой поросенка. Вожак, сверкая клыками и налитыми кровью глазками, обнаружил его и бросился в атаку, но Кинг ждать его не стал, а взобрался на дерево по соседству, достаточно большое, чтобы не бояться нападения кабана.

Все стадо удрало, только вожак еще долгое время оставался поблизости, сердито расхаживая под деревом, на котором сидел Кинг, и время от времени злобно на него поглядывая. Голодному Кингу казалось, что прошло уже слишком много времени, но в конце концов и кабан сообразил, что бессмысленно ждать добычу, засевшую на дереве и он потрусил в джунгли, вслед за стадом. Еще довольно долго было слышно, как он продирается через кусты, но и этот звук затих в отдалении. Тогда Кинг слез и забрал свою добычу. Зная привычки кабанов в джунглях, Кинг не стал задерживаться на том же месте, а перекинул добычу через плечо и прошагал еще с милю. Найдя удобное место, он развел огонь, и вскоре здоровенный кусок свинины поджаривался на костре.

После еды он отошел от тропы подальше в джунгли, нашел место, где можно было бы прилечь, и уснул. Во сне ему снилось белоснежное белье и мягкие подушки и слышались голоса переругивающихся и спорящих людей. Они ему мешали, поэтому он решил продать дом и переселиться в другое место. В это время он проснулся, потому что на самом деле проспал больше шести часов. Он до сих пор был раздражен на соседей, и в его ушах продолжали звучать их громкие голоса. Он открыл глаза и в удивлении уставился перед собой. Потом улыбнулся: сон о доме заслонил реальность. А затем его улыбка стала еще шире — он увидел на дереве целую компанию верещащих обезьян.

Следующую ночь он тоже провел в пути, а когда наступило утро он увидел, что находится в окрестностях Лодидхапуры. Он больше не охотился и не разжигал огня, а питался фруктами и орехами, которые росли здесь в изобилии. Он не намеревался рисковать и днем ходить в окрестностях Лодидхапуры, поэтому нашел себе удобное местечко и решил проспать до ночи.

На сей раз ему снился очень приятный сон; они с Фоу-тан одни в джунглях и все препятствия на их пути исчезли, но вот они услышали приближающиеся человеческие голоса, их присутствие и шум беспокоят Фоу-тан и сердят Кинга. Он так разозлился, что даже проснулся. Фигура Фоу-тан стала таять и он покрепче зажмурился, чтобы удержать ее, но голоса остались, что удивило Кинга. Он мог даже расслышать отдельные слова:

— Говорю тебе, это он, — сказал один голос, а другой завопил: — Эй ты, проснись! — Тогда Кинг открыл глаза и увидел двадцать крепких парней в медных сверкающих доспехах армии Лодивармана.

— Так ты вернулся! — воскликнул один из воинов. — Не думал я, что ты такой дурак.

— Я тоже, — согласился Кинг.

— А где девушка? — спросил тот же парень. — Лодиварман будет рад заполучить тебя, но он все же предпочел бы девушку.

— Он ее не получит, — сказал Кинг. — Она в безопасности во дворце своего отца в Пном Дхеке.

— Да-а, тогда тебе будет худо, — сочувственно протянул солдат, — и мне жаль тебя, ты парень смелый.

Кинг пожал плечами. Он огляделся в поисках пути к спасению, но все двадцать стояли вокруг. Он медленно поднялся на ноги.

— Вот он я, — сказал он, — что вы собираетесь со мной делать?

— Мы собираемся отвести тебя к Лодиварману, — объяснил тот, что все время вел с ним беседу. Солдаты отобрали у него оружие — и связали ему руки за спиной. Это не было ни жестокостью, ни грубостью — наоборот, они не скрывали своего восхищения им, его храбростью.

— Хотелось бы знать, как ты это сделал? — спросил воин, идущий рядом с Кингом.

— Что именно?

— Как ты незамеченным пробрался в королевские покои и выбрался оттуда, да еще и с девушкой. Уже трое погибли из-за этого, но Лодиварман так ничего и не добился.

— А кто погиб и почему?

— Первым — мажордом.

— А он-то за что? Мажордом ничего не делал, он только послушался приказа Лодивармана, — сообщил Кинг.

— Похоже, ты много об этом знаешь, — проговорил воин, — но именно поэтому он и умер. Один-единственный раз ему надо было ослушаться короля, а он струсил, и Лодиварман лежал связанный с кляпом во рту пока не пришел Вай Тхон.

— А еще кто погиб?

— Часовой, что стоял с тобой на пару в пиршественном зале. Ему пришлось сознаться, что он оставил пост и тебя одного, а вместе с ним был казнен офицер стражи за то, что поставил чужестранца на пост во дворец короля.

— Это все? — поинтересовался Кинг.

— Да, — ответил воин. Кинг улыбнулся; увидев улыбку, воин спросил, в чем дело.

— А, ничего особенного, — сказал Кинг, — просто я задумался.

Он думал, что самый виноватый в их бегстве — часовой, который позволил Фоу-тан упросить себя пропустить их в сад. Он догадывался, что этот человек будет не слишком рад его возвращению в Лодидхапуру.

— Так что Лодиварман до сих пор не знает, как я сбежал из дворца? — переспросил он.

— Нет, но узнает, — с жестокой улыбкой ответил один из солдат.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что прежде, чем тебе удастся умереть, он выжмет из тебя правду.

— Очевидно, мое пребывание в Лодидхапуре будет весьма приятным, — предположил Гордон Кинг.

— Не знаю, насколько оно будет приятным, но весьма недолгим, — не возражал воин.

— Это радует.

— Оно будет недолгим, но покажется вечностью, парень. Я видел людей, погибших в результате мести Лодивармана.

Кинг узнал, что его нашли чисто случайно — это был обычный дозор окрестностей Лодидхапуры. Вскоре и сам великий город предстал перед их глазами во всей своей многовековой красе, но безжалостной, как его собственные камни, как сердца, что бьются за его стенами. Он был построен на крови и жизнях миллиона рабов, его хмурые стены в течение двух тысяч лет были свидетелями жестоких кровавых преступлений во имя королей и богов.

— Мельница богов! — размышлял Кинг. — Удивительно не то, что она так тонко мелет, а то, что ее хозяева умудряются из глубины веков дотянуться до жертвы с другого края света, которая даже не знает об их существовании.

Они быстро приближались к одним из ворот Лодидхапуры, за порталами которых следует оставить всякую надежду. Это было хорошо известно Кингу, но единственное, что его сейчас интересовало, так это его собственная апатия к неумолимой судьбе. Он знал, что ему надо бы подумать о бегстве, но тем не менее он фаталистически воспринимал мысль о неминуемой смерти, ибо что ему оставалось ждать хорошего от жизни? Орбита его существования ограничивается сияющим солнцем, вокруг которого вращается его любовь — его маленькой пламенеющей принцессой. Отлученный навсегда от тепла и света ее близкого присутствия, он — просто одинокий сателлит, бесцельно болтающийся в темноте и холоде межзвездного пространства. Что может предложить такое существование по сравнению с мирным забвением смерти?

Каковы бы ни были его мысли, внешне они никак не отражались: в Лодидхапуру он вошел твердой походкой, высоко подняв голову. В городе его и его эскорт быстро окружили любопытные, толпа росла — новость о том, что взят в плен похититель танцовщицы прокаженного короля, быстро распространилась по всему городу.

Его отвели в темницу в подвалах дворца Лодивармана и приковали цепями к стене. Его приковали как дикого зверя двойными цепями, да и еда, что швырнули перед ним, как перед диким зверем, была такова, что ее побоялись бы зверю предложить. Тьму его подвала должен был разгонять свет, проникающий через маленькое окошко под самым потолком — потолок, правда был низкий. Но окно и окном было трудновато назвать — просто маленькое отверстие, через которое пролезть мог бы разве домашний кот средних размеров. Но все-таки кое-какой свет и воздух сквозь него проникали.

И снова как много раз за последнее время, у Кинга появилось ощущение, что он галлюцинирует. Несмотря на множество событий, происшедших со времени его выздоровления, у него никак не могло уложиться в голове, что он свободнорожденный американец двадцатого века — пленник кхмерского короля. Это фантастика, это невероятно, немыслимо. Он прибег ко всяческим доводам, чтобы подтвердить ошибки и заблуждения в связи с помрачением ума, но в конце каждого из размышлений обнаруживал, что прикован двойной цепью в темном, грязном и вонючем подвале.

Пришла ночь, а с ней и самые мерзкие из обитателей подвалов — крысы. Он их гнал, но они всякий раз возвращались. Он был вынужден сражаться с ними всю ночь, когда же забрезжил свет, они скрылись, и он, измученный, сел на каменный пол.

Он, видимо, уснул, но он в этом не был уверен, потому что почти сразу кто-то положил ему руку на плечо и слегка потряс, стараясь разбудить. Это была рука Вамы, командира десятки, что когда-то, впервые, взяла его в плен в джунглях вместе с Фоу-тан, это была дружеская рука, потому что воин в медных доспехах искренне восхищался храбрым чужестранцем, осмеливавшимся воспрепятствовать желаниям прокаженного короля, которого сам Вама боялся больше, чем уважал.

— Я рад снова увидеть тебя, Гордон Кинг, — сказал Вама, — но мне жаль, что мы встречаемся в таких обстоятельствах. Ярость Лодивармана неукротима, и никто не может спасти тебя, но может быть мучения последних часов тебе облегчит сознание, что у тебя много друзей среди воинов Лодидхапуры.

— Спасибо тебе, Вама, — отвечал Кинг. — На кхмерской земле я нашел больше чем дружбу, а если я найду и смерть, то по собственному выбору. Я готов ко всему, что ждет меня, но я хочу, чтоб ты знал, что твои уверения в дружбе облегчат мне предсмертные страдания. Но почему ты тут? Что, Лодиварман послал тебя исполнить приговор?

— Ну, так легко тебе от него не отделаться, — вздохнул Вама. — Я не знаю, что у него на уме. Мне было приказано привести тебя к нему — это знак почета по отношению к тебе, ведь ты произвел на него впечатление своим поведением.

— Наверно, он хочет допросить меня, — предположил Кинг.

— Без сомнения, — согласился Вама, — но это он мог доверить и своим палачам: они хорошо умеют выжимать все что угодно из своих жертв, любые признания.

Вама наклонился и отпер висячий замок, что скреплял цепи, освободил от них Кинга и вывел его в коридор, где ожидала вся десятка, чтобы эскортировать пленника к Лодиварману. Среди прочих были и Чек с Кау, с которыми Кинг подружился, пока служил в качестве воина в королевской гвардии Лодивармана, прокаженного короля. Приветствия их были суровы, но от этого не менее сердечны; и охраняемый и сопровождаемый друзьями, Гордон Кинг проследовал в приемный зал Лодивармана.

 Оглавление